Виктор Гюго. Отверженные. Часть 3. Стр.131
Очевидно, он был из породы людей, которым не возражают. Девушки вышли.
В ту минуту, когда они уже были в дверях, отец удержал старшую за руку и многозначительным тоном сказал:
- Будьте здесь ровно в пять. Вы обе мне понадобитесь.
Это заставило Мариуса удвоить внимание.
Оставшись наедине с женой, Жондрет опять стал ходить по комнате и два-три раза молча обошел ее. Затем несколько минут заправлял и засовывал за пояс штанов подол надетой на нем женской рубашки.
Вдруг он повернулся к жене, скрестил руки и воскликнул:
- Хочешь, я скажу тебе еще кое-что? Эта девица...
- Ну? Что ?акое? - подхватила жена. - Что девица?
У Мариуса не могло быть сомнений: конечно, разговор шел о "ней". Он слушал с мучительным волнением. Вся его жизнь сосредоточилась в слухе.
Но Жондрет наклонился к жене и о чем-то тихо заговорил. Потом выпрямился и громко закончил:
- Это она!
- Вот эта? - спросила жена.
- Вот эта! - подтвердил муж.
Трудно передать выражение, с каким жена Жондрета произнесла слова: "вот эта". Удивление, ярость, ненависть, злоба - все слилось и смешалось в зловещей интонации. Достаточно было нескольких фраз и, вероятно, имени, сказанного ей на ухо мужем, чтобы эта сонная толстуха оживилась и чтобы ее отталкивающее лицо стало страшным.
- Быть не может! - закричала она. - И подумать только, что мои дочки ходят разутые, что им одеться не во что! А тут! И атласная шубка, и бархатная шляпка, и полусапожки -словом, все! Больше чем на две сотни франков надето! Дама, да и только! Да нет же, ты ошибся. Во-первых, та была уродина, а эта недурна! Совсем недурна! Не может быть, это не она!
- А я тебе говорю -она. Сама увидишь.
При столь категорическом утверждении тетка Жондрет подняла широкое кирпично-красное лицо и с каким-то отвратительным выражением уставилась в потолок. В этот миг она показалась Мариусу опасней самого Жондрета. Это была свинья с глазами тигрицы.
- Вот как, - прошипела она. - Значит, эта расфуфыренная барышня, которая так жалостливо смотрела на моих дочек, и есть та самая нищенка! А-а, так бы все кишки ей и выпустила! Затоптала бы!
Она соскочила с постели и постояла с минуту, растрепанная, с раздувающимися ноздрями, полуоткрытым ртом, со сжатыми и занесенными словно для удара кулаками. Затем рухнула на свое неопрятное ложе. Жондрет ходил взад и вперед по комнате, не обращая никакого внимания на супругу.
После нескольких минут молчания он подошел к жене и опять остановился перед ней, скрестив руки.
- А хочешь, я скажу тебе еще кое-что?
- Ну что? - спросила она.
- Да то, что я теперь богач, - ответил он отрывисто и тихо.
Жена устремила на него взгляд, казалось, говоривший: "Уж не спятил ли ты?"
Жондрет продолжал:
- Проклятие! Довольно я хлебнул нищеты! Довольно тащил свое и чужое бремя! Мне уже не до смеха, ничего забавного я больше здесь не вижу, довольно ты тешился надо мной, милосердный боже!