Ведь не дай он утром дочери Жондрета пяти франков, он поехал бы вслед за фиакром Белого и ничего бы не знал. Никакая сила не помешала бы тогда Жондрету устроить засаду, Белый погиб бы, а вместе с ним, без сомнения, и его дочь.
Глава четырнадцатая
ПОЛИЦЕЙСКИЙ ДАЕТ АДВОКАТУ ДВА КАРМАННЫХ ПИСТОЛЕТА
Подойдя к дому № 14 на улице Понтуаз, Мариус поднялся на второй этаж и спросил полицейского пристава.
- Господин полицейский пристав сейчас в отсутствии, - сказал один из писарей. - но его заменяет надзиратель. Может быть, вы поговорите с ним? У вас спешное дело?
- Да, - ответил Мариус.
Писарь ввел его в кабинет пристава. За решеткой, прислонившись к печке и приподняв заложенными назад руками полы широкого каррика о трех воротниках, стоял рослый человек. У него было квадратное лицо, тонкие, плотно сжатые губы, весьма свирепого вида густые баки с проседью и взгляд, выворачивающий вас наизнанку. Этот взгляд, можно сказать, не только пронизывал вас, но обыскивал.
С виду человек этот казался почти таким же хищным, таким же опасным, как Жондрет; встретиться с догом иногда не менее страшно, чем с волком.
- Что вам угодно? -обратился он к Мариусу, опуская обращение "сударь".
- Вы - господин полицейский пристав?
- Его нет. Я его заменяю.
- Я по весьма секретному делу.
- Говорите.
- И весьма срочному.
- Говорите скорее.
Этот спокойный и грубоватый человек пугал и в то же время ободрял. Он внушал и страх и доверие. Мариус рассказал ему обо всем: о том, что человека, которого он, Мариус, знает лишь с виду, собирались нынче вечером заманить в ловушку; что, занимая комнату по соседству с притоном, он, Мариус Понмерси, адвокат, услышал через перегородку об этом заговоре; что фамилия негодяя, придумавшего устроить западню, Жондрет; что у него есть сообщники, по всей вероятности, "хозяева застав", в том числе Крючок, по прозвищу Весенний, он же Гнус; что дочерям Жондрета поручено стоять на карауле; что человека, которому грозит опасность, никоим образом предупредить нельзя, потому что даже имя его неизвестно; что, наконец, все должно произойти в шесть часов вечера, в самом глухом конце Госпитального бульвара, в доме № 50/52.
Когда Мариус назвал номер дома, надзиратель поднял голову и бесстрастно спросил:
- Комната в конце коридора?
- Совершенно верно, - подтвердил Мариус и добавил: - Разве вы знаете этот дом?
Надзиратель помолчал, затем ответил, подставляя каблук сапога к дверце топившейся печи, чтобы согреть ногу:
- По-видимому, так.
Он продолжал цедить сквозь зубы, обращаясь не столько к Мариусу, сколько к собственному галстуку:
- Тут без Петушиного часа не обошлось. Его слова поразили Мариуса.
- Петушиный час...- повторил он. - В самом деле, я слышал эти слова.
Он рассказал надзирателю о диалоге между лохмачом и бородачом, на снегу, за стеной на Малой Банкирской улице.
Надзиратель пробурчал:
- Лохматый - должно быть, Брюжон, а бородатый - Пол -Лиарда, он же Два Миллиарда.
