Он брал судебное дело и проводил всю ночь за пересмотром какого-нибудь процесса, полагая, что дать отпор Европе - это очень важно, но еще важнее -вырвать человека из рук палача. Он возражал своему министру юстиции,он оспаривал шаг за шагом владения, захваченные гильотиной, у прокуроров, этих "присяжных болтунов правосудия", как он их называл. Иногда груды судебных дел заваливали его стол; он просматривал их все; ему было мучительно тяжело предоставлять несчастные обреченные головы их участи. Однажды он сказал тому же свидетелю, на которого мы ссылались: "Сегодня ночью я отыграл семерых". В первые годы его царствования смертная казнь была как бы отменена, и вновь воздвигнутый эшафот был насилием над волей короля. Гревская площадь исчезла вместе со старшею ветвью, но вместо нее появилась застава Сен -Жак - Гревская площадь буржуазии; "люди деловые" чувствовали необходимость в какой-нибудь хоть с виду узаконенной гильотине; то была одна из побед Казимира Перье, представителя узко корыстных интересов буржуазии, над Луи -Филиппом, представителем ее либеральных сторон. Луи -Филипп собственноручно делал пометки на полях книги Беккарии. После взрыва адской машины Фиески он воскликнул: "Как жаль, что я не был ранен! Я мог бы его помиловать". В другой раз, намекая на сопротивление своих министров, он написал по поводу политического осужденного, который представлял собой одну из наиболее благородных личностей нашего времени: "Помилование ему даровано, мне остается только добиться его". Луи -Филипп был мягок, как Людовик IX, и добр, как Генрих IV.
А для нас, знающих, что в истории доброта - редкая жемчужина, тот, кто добр, едва ли не стоит выше того, кто велик.
Луи -Филипп был строго осужден одними и, быть может, слишком жестоко другими, поэтому вполне понятно, что человек, знавший этого короля и сам ставший призраком сегодня, предстательствует за него перед историей; это предстательство, каково бы оно ни было, несомненно и прежде всего бескорыстно; Эпитафия, написанная умершим, искренна; тени дозволено утешить другую тень; пребывание в одном и том же мраке дает право воздать хвалу; вряд ли нужно опасаться, что когда-нибудь скажут о двух могилах изгнанников: "Обитатель одной польстил другому".
Глава четвертая
ТРЕЩИНЫ ПОД ОСНОВАНИЕМ
Поскольку драма, о которой мы повествуем в этой книге, вот-вот взорвет толщу одной из мрачных туч, заволакивающих начало царствования Луи -Филиппа, мы решили, избегнув недомолвок, охарактеризовать личность короля.
Луи -Филипп взошел на престол, не применяя насилия, без прямого воздействия со своей стороны, благодаря революционному повороту, несомненно очень далекому от действительной цели революции, но в котором он, герцог Орлеанский, лично не участвовал. Он родился принцем и считал себя избранным королем. Он не сам дал себе эти полномочия, он не присваивал их; они были ему предложены, и он их принял, пусть ошибочно, но глубоко убежденный, что предложение соответствовало его праву, а согласие принять -его долгу. Отсюда его уверенность в законности своей власти.
