Один рабочий сказал: Нас двадцать пять, но я не в счет, потому что меня считают рохлей. Этим "рохлей" впоследствии оказался не кто иной, как Кениссе.
Некоторые замыслы мало-помалу становились каким-то непонятным образом известными. Одна женщина, подметавшая у своего дома, сказала другой: Уже давно вовсю делают патроны. На улицах открыто читали прокламации, обращенные к национальным гвардейцам департаментов. Одна из прокламаций была подписана: Борто, виноторговец.
Однажды на рынке Ленуар, возле лавочки, торговавшей настойками, какой-то бородач, взобравшись на тумбу, громко читал с итальянским акцентом необычное рукописное послание, казалось исходившее от некой таинственной власти. Вокруг него собрались слушатели и рукоплескали ему. Отдельные выражения, особенно сильно возбуждавшие толпу, были записаны: "Нашему учению ставят препятствия, наши воззвания уничтожают, наших людей выслеживают и заточают в тюрьмы...". "Беспорядки, имевшие место на мануфактурах, привлекли на нашу сторону умеренных людей". "...Будущее народа создается в наших безвестных рядах". "Выбор возможен один: действие или противодействие, революция или контрреволюция. В наше время больше не верят ни бездеятельности, ни неподвижности. С народом или против народа - вот в чем вопрос. Другого не существует". "В тот день, когда мы окажемся для вас неподходящими, замените нас, но до тех пор помогайте нам идти вперед". Все это говорилось среди бела дня.
Другие выступления, еще более дерзкие, были подозрительны народу именно своей дерзостью. 4 апреля 1832 года прохожий, вскочив на тумбу на углу улицы св. Маргариты, вскричал: Я бабувист! Но за именем Бабефа народ учуял Жиске.
Этот человек говорил:
- Долой собственность! Левая оппозиция - это трусы и предатели. Когда ей надо доказать, что она в здравом уме, она проповедует революцию. Она объявляет себя демократкой, чтобы не быть побитой, и роялисткой, чтобы не драться. Республиканцы - мокрые курицы. Не доверяйте республиканцам, граждане трудящиеся!
- Молчать, гражданин шпик! - крикнул ему рабочий.
Этот окрик положил конец его речи.
Бывали и таинственные случаи.
Как-то к вечеру один рабочий встретил возле канала "хорошо одетого господина", и тот его спросил: "Куда идешь, гражданин?" "Я не имею чести вас знать, сударь", - ответил рабочий. "Зато я тебя хорошо знаю, - сказал тот и прибавил: - Не бойся. Я уполномоченный комитета. Подозревают, что ты не очень надежен. Знай: если ты что-нибудь выболтаешь, то это будет известно, за тобой следят. - Он пожал рабочему руку и, сказав: - Мы скоро увидимся", - ушел.
Полиция, подслушивая разговоры, отмечала уже не только в кабачках, но и на улицах странные диалоги.
- Постарайся получить поскорей, - говорил ткач краснодеревцу.
- Почему?
- Да придется пострелять.
Двое оборванцев обменялись следующими примечательными словами, отдававшими жакерией:
- Кто нами правит?
- Господин Филипп.
- Нет, буржуазия.
