Но эта ночь, становившаяся, пожалуй, уж чересчур удачной, - был такой ливень, что все улицы опустели, - пробиравший их холод, промокшая одежда, дырявая обувь, тревога, поднявшаяся в тюрьме, истекшее время, встреченные патрули, остывшая надежда, снова возникший страх, - все это склоняло их к отступлению. Сам Монпарнас, который, возможно, приходился до некоторой степени зятем Тенардье, и тот сдался. Еще одна минута, и они бы ушли. Тенардье тяжело дышал на своей стене, подобно потерпевшему крушение с "Медузы", который, сидя на плоту, видит, как появившийся было корабль снова исчезает на горизонте.
Он не осмеливался их позвать - если бы его крик услышал часовой, это погубило бы все; но у него возникла мысль, последний чуть брезжущий луч надежды: он вытащил из кармана конец веревки Брюжона, которую отвязал от печной трубы Нового здания, и бросил се за ограду.
Веревка упала к их ногам.
- Удавка! -сказал Бабет.
- Мой шнурочек! -подтвердил Брюжон.
- Трактирщик здесь, - заключил Монпарнас
Они подняли глаза, Тенардье приподнял голову над стеной.
- Живо! - сказал Монпарнас. - Другой конец веревки у тебя, Брюжон?
- Да.
- Свяжи концы вместе, мы бросим ему веревку, он прикрепит ее к стене, этого хватит, чтобы спуститься.
Тенардье отважился подать голос:
- Я промерз до костей.
- Согреешься.
- Я не могу шевельнуться.
- Ты только скользнешь вниз, мы тебя подхватим.
- У меня окоченели руки.
- Привяжи только веревку к стене.
- Я не могу.
- Нужно кому-нибудь из нас подняться к нему, - сказал Монпарнас.
- На третий этаж! -заметил Брюжон.
Старый оштукатуренный дымоход, выходивший из печки, которую некогда топили в лачуге, тянулся вдоль стены и доходил почти до того места, где был Тенардье. Эта труба, в то время сильно потрескавшаяся и выщербленная, впоследствии обрушилась, но следы ее видны и сейчас. Она была очень узкая.
- Можно взобраться по ней, - сказал Монпарнас.
- По этой трубе? - вскричал Бабет. - Мужчине - никогда. Здесь нужен малек.
- Нужен малыш, - подтвердил Брюжон.
- Где бы найти ребятенка? - спросил Живоглог.
- Подождите, - сказал Монпарнас. - Я придумал.
Он приоткрыл калитку, удостоверился, что на улице никого нет, осторожно вышел, закрыл за собою калитку и бегом пустился к Бастилии.
Прошло минут семь, восемь - восемь тысяч веков для Тенардье; Бабет, Брюжон и Живоглот не проронили ни слова; калитка наконец снова открылась, и в ней показался запыхавшийся Монпарнас в сопровождении Гавроша. Улица из-за дождя была по-прежнему пустынна.
Гаврош вошел и спокойно оглядел эти разбойничьи физиономии. Вода капала с его волос.
- Малыш! Мужчина ты или нет? - обратился к нему Живоглот.
Гаврош пожал плечами.
- Такой малыш, как я, - мужчина, а такие мужчины, как вы, - мелюзга, ответил он.
- Как у малька здорово звякает звонок! - вскричал Бабет.
