-Пантенский малыш - не мокрая мышь, - добавил Брюжон.
- Ну? Что же вам нужно? -спросил Гаврош.
- Вскарабкаться по этой трубе, -ответил Монпарнас.
- С этой удавкой, -заметил Бабет.
- И прикрутить шнурок, - продолжал Брюжон.
- К верху стены, - вставил Бабет.
- К перекладине в стекляшке, - прибавил Брюжон.
- А дальше? - спросил Гаврош.
- Все, - заключил Живоглот.
Мальчуган осмотрел веревку, трубу, стену окна и произвел губами тот непередаваемый и презрительный звук, который обозначает: "Только-то?"
- Там наверху человек, надо его спасти, -сказал Монпарнас.
- Согласен? - спросил Брюжон.
- Дурачок! - ответил мальчик, как будто вопрос представлялся ему оскорбительным, и снял башмаки.
Живоглот подхватил Гавроша, поставил его на крышу лачуги, прогнившие доски которой гнулись под его тяжестью, и передал ему веревку, связанную Брюжоном надежным узлом во время отсутствия Монпарнаса. Мальчишка направился к трубе, в которую было легко проникнуть благодаря широкой расселине у самой крыши. В ту минуту, когда он собирался влезть в трубу, Тенардье, увидев приближающееся спасение и жизнь, наклонился над стеной; слабые лучи зари осветили его потный лоб, его посиневшие щеки, заострившийся хищный нос, всклокоченную седую бороду, и Гаврош его узнал.
- Смотри-ка, - сказал он, - да это папаша!.. Ну ладно, пускай его!
Взяв веревку в зубы, он решительно начал подниматься. Добравшись до верхушки развалины, он сел верхом на старую стену, точно на лошадь, и крепко привязал веревку к поперечине окна.
Мгновенье спустя Тенардье был на улице.
Как только он коснулся ногами мостовой, как только почувствовал себя вне опасности, ни усталости, ни холода, ни страха как не бывало; все то ужасное, от чего он избавился, рассеялось, как дым; его странный, дикий ум пробудился и, почуяв свободу, воспрянул, готовый к дальнейшей деятельности.
Вот каковы были первые слова этого человека:
- Кого мы теперь будем есть?
Не стоит объяснять смысл этого слова, до ужаса ясного, обозначавшегоубивать, мучить и грабить. Истинный смысл слова есть -это пожирать.
- Надо смываться, -сказал Брюжон. -Кончим в двух словах и разойдемся. Попалось тут хорошенькое дельце на улице Плюме: улица пустынная, дом на отшибе, сад со старой ржавой решеткой, в доме одни женщины.
- Отлично! Почему же нет? - спросил Тенардье.
- Твоя дочка Эпонина ходила туда, - ответил Бабет.
- И принесла сухарь Маньон, - прибавил Живоглот. - Там делать нечего.
- Дочка не дура, - заметил Тенардье. - А все-таки надо посмотреть.
- Да, да, -сказал Брюжон, -надо посмотреть.
Никто уже не обращал внимания на Гавроша, который во время этого разговора сидел на одном из столбиков, подпиравших забор; он подождал несколько минут, быть может, надеясь, что отец вспомнит о нем, затем надел башмаки и сказал:
- Ну, все? Я вам больше не нужен, господа мужчины?
