Жан Вальжан вздрогнул.
- Козетта!... -пролепетал Мариус. И замолк.
Могло показаться, что оба они в чем-то виноваты.
Козетта, сияя от удовольствия, продолжала глядеть на обоих. В глазах ее словно играли отсветы рая.
- Я поймала вас на месте преступления, - заявила Козетта. - Я только что слышала за дверью, как мой отец Фошлеван говорил: "Совесть... Выполнить свой долг", -это о политике, ведь так? Я не хочу. Нельзя говорить о политике сразу, на другой же день. Это нехорошо.
- Ты ошибаешься, Козетта. - возразил Мариус. - У нас деловой разговор. Мы говорим о том, как выгоднее поместить твои шестьсот тысяч франков...
- Не в этом дело, - перебила его Козетта. - Я пришла. Хотят меня здесь видеть?
Решительно шагнув вперед, она вошла в гостиную. На ней был широкий белый пеньюар с длинными рукавами, спадавший множеством складок от шеи до пят. На золотых небесах старинных средневековых картин можно увидеть эти восхитительные хламиды, окутывающие ангелов.
Она оглядела себя с головы до ног в большом зеркале и воскликнула в порыве невыразимого восторга:
- Жили на свете король и королева! О, как я рада!
Она сделала реверанс Мариусу и Жану Вальжану.
- Ну вот, - сказала она, - теперь я пристроюсь возле вас в кресле, завтрак через полчаса, вы будете разговаривать, о чем хотите; я знаю, мужчинам надо поговорить, и я буду сидеть смирно.
Мариус взял ее за руку и сказал голосом влюбленного:
- У нас деловой разговор.
- Знаете, - снова заговорила Козетта, - я растворила окно, сейчас в наш сад налетела туча смешных крикунов. Не карнавальных, а просто воробьев. Сегодня покаянная среда, а у них все еще масленица.
- Малютка Козетта! Мы говорим о делах, оставь нас ненадолго. Мы говорим о цифрах. Тебе это наскучит.
- Ты сегодня надел прелестный галстук, Мариус. Вы большой франт, милостивый государь. Нет, мне не будет скучно.
- Уверяю тебя, что ты соскучишься.
- Нет Потому что это вы. Я не пойму вас, но я буду вас слушать. Когда слышишь любимые голоса, нет нужды понимать слова. Быть здесь, с вами, - мне больше ничего не надо. Я остаюсь, вот и все.
- Козетта, любимая моя, это невозможно.
- Невозможно?
- Да.
- Ну что ж, - сказала Козетта. - А я было хотела рассказать вам, что дедушка еще спит, что тетушка ушла к обедне, что в комнате отца моего Фошлевана дымит камин, что Николетта позвала трубочиста, что Тусен и Николетта уже успели повздорить, что Николетта насмехается над заиканьем Тусен. А теперь вы ничего не узнаете. Вот как, это невозможно? Ну погодите, придет и мой черед, вот увидите, сударь, я тоже скажу: "Это невозможно". Кто тогда останется с носом? Мариус, миленький, прошу тебя, позволь мне посидеть с вами!
- Клянусь тебе, нам надо поговорить без посторонних.
- А разве я посторонняя?
Жан Вальжан не произносил ни слова. Козетта обернулась к нему:
- А вы, отец? Прежде всего я хочу, чтобы вы меня поцеловали.
