- Да, бандит! Вы спасли там жизнь полковнику...
- Генералу, -поправил Теиардье, вздернув голову.
- Полковнику! - запальчиво крикнул Мариус. - За генерала я не дал бы вам ни гроша. И вы еще посмели прийти сюда бесчестить других? Нет преступления, какого бы вы не совершили. Уходите прочь! Скройтесь с моих глаз! И будьте счастливы -вот все, чего я вам желаю. А, изверг! Вот вам еще три тысячи франков. Держите. Завтра же вы уедете в Америку, вдвоем с вашей дочерью, так как жена ваша умерла, бессовестный враль! Я прослежу за вашим отъездом, разбойник, и перед тем, как вы уедете, отсчитаю вам еще двадцать тысяч франков. Отправляйтесь, пусть вас повесят где-нибудь в другом месте!
- Господин барон! - сказал Жондрет, поклонившись до земли. - Я век буду вам благодарен.
Он вышел, ничего не соображая, изумленный и восхищенный, раздавленный отрадным грузом свалившегося на него богатства и этой нежданно разразившейся грозой, осыпавшей его банковыми билетами.
Правда, он был повержен, но вместе с тем ликовал; было бы досадно, если бы при нем оказался громоотвод против подобных гроз.
Покончим тут же с этим человеком. Через два дня после описанных здесь событий он, с помощью Мариуса, выехал под чужим именем в Америку вместе с дочерью Азельмой, увозя в кармане переводной вексель на двадцать тысяч франков, адресованный банкирскому дому в Нью-Йорке. Подлость этого неудавшегося буржуа Тенардье была неизлечимой; в Америке, как и в Европе, он остался верен себе. Дурному человеку достаточно иметь касательство к доброму делу, чтобы все погубить, обратив добро во зло. На деньги Мариуса Тенардье стал работорговцем.
Не успел Тенардье выйти из дому, как Мариус побежал в сад, где все еще гуляла Козетта.
- Козетта! Козетта! - закричал он. -Идем, идем скорее! Едем. Баск, фиакр! Идем, Козетта. Ах, боже мой! Ведь это он спас мне жизнь! Нельзя терять ни минуты! Накинь свою шаль.
Козетта подумала, что он сошел с ума, но повиновалась.
Он задыхался, он прижимал руки к сердцу, чтобы сдержать его биение. Он ходил взад и вперед большими шагами, он обнимал Козетту.
- Ах, Козетта! Какой я негодяй! - твердил он.
Мариус потерял голову. Он начинал прозревать в Жане Вальжане человека возвышенной души. Перед ним предстал образ беспримерной добродетели, образ высокий и кроткий, смиренный при всем его величии. Каторжник преобразился в святого. Мариус был ослеплен этим чудесным превращением. Он не давал себе полного отчета в своих чувствах - он знал только, что увидел нечто великое.
Спустя минуту фиакр был у дверей. Мариус помог сесть Козетте и быстро сел сам.
- Живей! - сказал он кучеру. -Улица Вооруженного человека, дом семь.
Фиакр покатился.
- Ах, какое счастье! - воскликнула Козетта. - Улица Вооруженного человека. Я не смела тебе о ней говорить. Мы едем к господину Жану.
- К твоему отцу! Он теперь больше чем когда-либо твой отец, Козетта! Козетта, я догадываюсь.
