Собор Парижской Богоматери. Книга 2. Стр.031
Скажите, каким образом вам удалось вырваться из когтей Квазимодо?
Этот вопрос заставил цыганку вздрогнуть.
– О! Этот страшный горбун! – закрыв лицо руками, воскликнула она и задрожала, словно ее охватило холодом.
– Он действительно страшен! Но как же вам удалось ускользнуть от него? – настойчиво повторил свой вопрос Гренгуар.
Эсмеральда улыбнулась, вздохнула и промолчала.
– А вы знаете, почему он вас преследовал? – спросил Гренгуар, пытаясь обходным путем вернуться к интересовавшей его теме.
– Не знаю, – ответила девушка и тут же прибавила – Вы ведь тоже меня преследовали, а зачем?
– Клянусь честью, я и сам не знаю.
Оба замолчали. Гренгуар царапал своим ножом стол, девушка улыбалась и пристально глядела на стену, словно что-то видела за ней. Вдруг она едва слышно запела:
Quando las pintadas aves
Mudas estan у la tierra.[34 - Когда цесарки меняют перья и земля (исп.)]
Оборвав песню, она принялась ласкать Джали.
– Какая хорошенькая козочка! – сказал Гренгуар.
– Это моя сестричка, – ответила цыганка.
– Почему вас зовут Эсмеральдой?[35 - Esmeralda по испански – изумруд.] – спросил поэт.
– Не знаю.
– А все же?
Она вынула из-за пазухи маленькую овальную ладанку, висевшую у нее на шее на цепочке из зерен лаврового дерева и источавшую сильный запах камфары. Ладанка была обтянута зеленым шелком; посредине была нашита зеленая бусинка, похожая на изумруд.
– Может быть, поэтому, – сказала она.
Гренгуар хотел взять ладанку в руки. Эсмеральда отстранилась.
– Не прикасайтесь к ней! Это амулет. Либо вы повредите ему, либо он вам.
Любопытство поэта разгоралось все сильнее.
– Кто же вам его дал?
Она приложила пальчик к губам и спрятала амулет на груди. Гренгуар попытался задать ей еще несколько вопросов, но она отвечала неохотно.
– Что означает слово «Эсмеральда»?
– Не знаю, – ответила она.
– На каком это языке?
– Должно быть, на цыганском.
– Я так и думал, – сказал Гренгуар. – Вы родились не во Франции?
– Я ничего об этом не знаю.
– А кто ваши родители?
Вместо ответа она запела на мотив старинной песни:
Отец мой орел,
Мать – орлица.
Плыву без ладьи.
Плыву без челна.
Отец мои орел,
Мать – орлица.
– Так, – сказал Гренгуар. – Сколько же вам было лет, когда вы приехали во Францию?
– Я была совсем малюткой.
– А в Париж?
– В прошлом году. Когда мы входили в Папские ворота, то над нашими головами пролетела камышовая славка; это было в конце августа; я сказала себе: «Зима нынче будет суровая».
– Да, так оно и было, – сказал Гренгуар, радуясь тому, что разговор, наконец, завязался. – Мне все время приходилось дуть на пальцы. Вы, значит, обладаете даром пророчества?
Она снова прибегла к лаконической форме ответа:
– Нет.
– А тот человек, которого вы называете цыганским герцогом, – глава вашего племени?
– Да.
Этот вопрос заставил цыганку вздрогнуть.
– О! Этот страшный горбун! – закрыв лицо руками, воскликнула она и задрожала, словно ее охватило холодом.
– Он действительно страшен! Но как же вам удалось ускользнуть от него? – настойчиво повторил свой вопрос Гренгуар.
Эсмеральда улыбнулась, вздохнула и промолчала.
– А вы знаете, почему он вас преследовал? – спросил Гренгуар, пытаясь обходным путем вернуться к интересовавшей его теме.
– Не знаю, – ответила девушка и тут же прибавила – Вы ведь тоже меня преследовали, а зачем?
– Клянусь честью, я и сам не знаю.
Оба замолчали. Гренгуар царапал своим ножом стол, девушка улыбалась и пристально глядела на стену, словно что-то видела за ней. Вдруг она едва слышно запела:
Quando las pintadas aves
Mudas estan у la tierra.[34 - Когда цесарки меняют перья и земля (исп.)]
Оборвав песню, она принялась ласкать Джали.
– Какая хорошенькая козочка! – сказал Гренгуар.
– Это моя сестричка, – ответила цыганка.
– Почему вас зовут Эсмеральдой?[35 - Esmeralda по испански – изумруд.] – спросил поэт.
– Не знаю.
– А все же?
Она вынула из-за пазухи маленькую овальную ладанку, висевшую у нее на шее на цепочке из зерен лаврового дерева и источавшую сильный запах камфары. Ладанка была обтянута зеленым шелком; посредине была нашита зеленая бусинка, похожая на изумруд.
– Может быть, поэтому, – сказала она.
Гренгуар хотел взять ладанку в руки. Эсмеральда отстранилась.
– Не прикасайтесь к ней! Это амулет. Либо вы повредите ему, либо он вам.
Любопытство поэта разгоралось все сильнее.
– Кто же вам его дал?
Она приложила пальчик к губам и спрятала амулет на груди. Гренгуар попытался задать ей еще несколько вопросов, но она отвечала неохотно.
– Что означает слово «Эсмеральда»?
– Не знаю, – ответила она.
– На каком это языке?
– Должно быть, на цыганском.
– Я так и думал, – сказал Гренгуар. – Вы родились не во Франции?
– Я ничего об этом не знаю.
– А кто ваши родители?
Вместо ответа она запела на мотив старинной песни:
Отец мой орел,
Мать – орлица.
Плыву без ладьи.
Плыву без челна.
Отец мои орел,
Мать – орлица.
– Так, – сказал Гренгуар. – Сколько же вам было лет, когда вы приехали во Францию?
– Я была совсем малюткой.
– А в Париж?
– В прошлом году. Когда мы входили в Папские ворота, то над нашими головами пролетела камышовая славка; это было в конце августа; я сказала себе: «Зима нынче будет суровая».
– Да, так оно и было, – сказал Гренгуар, радуясь тому, что разговор, наконец, завязался. – Мне все время приходилось дуть на пальцы. Вы, значит, обладаете даром пророчества?
Она снова прибегла к лаконической форме ответа:
– Нет.
– А тот человек, которого вы называете цыганским герцогом, – глава вашего племени?
– Да.