Собор Парижской Богоматери. Книга 7. Стр.04
Капитан приподнял уголок вышивки.
– А кто этот здоровенный латник, который изо всех сил дует в трубу?
– Это Тритон, – ответила она.
В отрывистых ответах Флер-де-Лис слышалась досада. Молодой человек понял, что надо шепнуть ей чтонибудь на ухо: какую-нибудь любезность, какой-нибудь вздор – все равно. Он наклонился к ней и сказал:
– Почему ваша матушка все еще носит украшенную гербами робу, как носили наши бабки при Карле Седьмом? Скажите ей, что теперь это уже не в моде и что крюк и лавр[94 - Игра слов. Фамилия Condelaurier (Гонделорье) состоит из слов: gond – крюк и laurier – лавровое дерево.], вышитые в виде герба на ее платье, придают ей вид ходячего каминного украшения. Теперь не принято восседать на своих гербах, клянусь вам!
Флер-де-Лис подняла на него свои прекрасные глаза, полные укоризны.
– И это все, в чем вы мне можете поклясться? – тихо спросила она.
А в это время достопочтенная г-жа Алоиза, восхищенная тем, что они наклонились друг к другу и о чемто шепчутся, проговорила, играя застежками своего часослова:
– Какая трогательная картина любви!
Смутившись еще больше, капитан снова обратил внимание на вышивку.
– Чудесная работа! – воскликнул он.
Коломба де Гайльфонтен, красавица-блондинка с нежной кожей, затянутая в голубой дамасский шелк, обратившись к Флер-де-Лис, робко вмешалась в разговор, надеясь, что ей ответит красавец-капитан.
– Дорогая Гонделорье! Вы видели вышивки в особняке на Рош-Гийон?
– Это тот самый особняк, за оградой которого находится садик кастелянши Лувра? – спросила, смеясь, Диана де Кристейль; у нее были прелестные зубы, и она смеялась при всяком удобном случае.
– И где стоит большая старинная башня, оставшаяся от древней ограды Парижа? – добавила Амлотта де Монмишель, хорошенькая кудрявая цветущая брюнетка, имевшая привычку вздыхать так же беспричинно, как беспричинно смеялась ее подруга.
– Милая Коломба! Вы, по-видимому, говорите об особняке де Беквиля, жившего при Карле Шестом? Да, правда, там были великолепные гобелены, заметила г-жа Алоиза.
– Карл Шестой! Карл Шестой! – проворчал себе под нос молодой капитан, покручивая усы. – Боже мой, какую старину помнит эта почтенная дама!
Госпожа Гонделорье продолжала:
– Да, да, прекрасные гобелены. И такой искусной работы, что они считаются редкостью!
В эту минуту Беранжера де Шаншеврие, тоненькая семилетняя девочка, глядевшая на площадь сквозь резные трилистники балконной решетки, воскликнула, обращаясь к Флер-де-Лис:
– Посмотрите, дорогая крестная, какая хорошенькая плясунья танцует на площади и бьет в бубен, вон там, среди этих грубых горожан!
Действительно, слышна была громкая дробь бубна.
– Какая-нибудь цыганка из Богемии, – небрежно ответила Флер-де-Лис, обернувшись к площади.