Собор Парижской Богоматери. Книга 7. Стр.37
Тень заговорила:
– Вы капитан Феб де Шатопер?
– О черт! – воскликнул Феб. – Вам известно мое имя?
– Мне известно не только ваше имя, – ответил замогильным голосом человек в плаще, – я знаю, что нынче вечером у вас назначено свидание.
– Да, – подтвердил удивленный Феб.
– В семь часов.
– Да, через четверть часа.
– У Фалурдель.
– Совершенно верно.
– У потаскухи с моста Сен-Мишель.
– У Михаила Архангела, как говорится в молитвах.
– Нечестивец! – пробурчал призрак. – Свидание с женщиной?
– Confiteor.[122 - Сознаюсь (лат.)]
– Ее зовут…
– Смеральдой, – развязно ответил Феб. Мало-помалу к нему возвращалась его всегдашняя беспечность.
При этом имени призрак яростно стиснул руку Феба.
– Капитан Феб де Шатопер, ты лжешь!
Тот, кто в эту минуту увидел бы вспыхнувшее лицо капитана, его стремительный прыжок назад, освободивший его из тисков, в которые он попался, тот надменный вид, с каким он схватился за эфес своей шпаги, кто увидел бы противостоявшую этой ярости мертвенную неподвижность человека в плаще, тот содрогнулся бы от ужаса. Это напоминало поединок Дон Жуана со статуей командора.
– Клянусь Христом и сатаной! – крикнул капитан. – Такие слова не часто приходится слышать Шатоперам! Ты не осмелишься их повторить!
– Ты лжешь! – спокойно повторила тень.
Капитан заскрежетал зубами. Монах-привидение, суеверный страх перед ним – все было забыто в этот миг! Он видел лишь человека, слышал лишь оскорбление.
– Ах вот как! Отлично! – задыхаясь от бешенства, пробормотал он. Выхватив шпагу из ножен, он, заикаясь, ибо гнев, подобно страху, бросает человека в дрожь, крикнул: – Здесь! Немедля! Живей! Ну! На шпагах! На шпагах! Кровь на мостовую!
Но призрак стоял неподвижно. Когда он увидел, что противник стал в позицию и готов сделать выпад, он сказал:
– Капитан Феб! – Голос его дрогнул от душевной боли. – Вы забываете о вашем свидании.
Гнев людей, подобных Фебу, напоминает молочный суп: одной капли холодной воды достаточно, чтобы прекратить его кипение. Эти простые слова заставили капитана опустить сверкавшую в его руке шпагу.
– Капитан! – продолжал незнакомец. – Завтра, послезавтра, через месяц, через десять лет – я всегда готов перерезать вам горло; но сегодня идите на свидание!
– В самом деле, – сказал Феб, словно пытаясь убедить себя, – приятно встретить в час свидания и женщину и шпагу, они стоят друг друга. Но почему я должен упустить одно из этих удовольствий, когда могу получить оба?
Он вложил шпагу в ножны.
– Спешите же на свидание! – повторил незнакомец.
– Сударь! – ответил, слегка смутившись, Феб. – Благодарю вас за любезность. Это верно, ведь мы и завтра успеем с вами наделать прорех и петель в костюме прародителя Адама. Я вам глубоко признателен за то, что вы дозволили мне провести приятно еще несколько часов моей жизни.
– Вы капитан Феб де Шатопер?
– О черт! – воскликнул Феб. – Вам известно мое имя?
– Мне известно не только ваше имя, – ответил замогильным голосом человек в плаще, – я знаю, что нынче вечером у вас назначено свидание.
– Да, – подтвердил удивленный Феб.
– В семь часов.
– Да, через четверть часа.
– У Фалурдель.
– Совершенно верно.
– У потаскухи с моста Сен-Мишель.
– У Михаила Архангела, как говорится в молитвах.
– Нечестивец! – пробурчал призрак. – Свидание с женщиной?
– Confiteor.[122 - Сознаюсь (лат.)]
– Ее зовут…
– Смеральдой, – развязно ответил Феб. Мало-помалу к нему возвращалась его всегдашняя беспечность.
При этом имени призрак яростно стиснул руку Феба.
– Капитан Феб де Шатопер, ты лжешь!
Тот, кто в эту минуту увидел бы вспыхнувшее лицо капитана, его стремительный прыжок назад, освободивший его из тисков, в которые он попался, тот надменный вид, с каким он схватился за эфес своей шпаги, кто увидел бы противостоявшую этой ярости мертвенную неподвижность человека в плаще, тот содрогнулся бы от ужаса. Это напоминало поединок Дон Жуана со статуей командора.
– Клянусь Христом и сатаной! – крикнул капитан. – Такие слова не часто приходится слышать Шатоперам! Ты не осмелишься их повторить!
– Ты лжешь! – спокойно повторила тень.
Капитан заскрежетал зубами. Монах-привидение, суеверный страх перед ним – все было забыто в этот миг! Он видел лишь человека, слышал лишь оскорбление.
– Ах вот как! Отлично! – задыхаясь от бешенства, пробормотал он. Выхватив шпагу из ножен, он, заикаясь, ибо гнев, подобно страху, бросает человека в дрожь, крикнул: – Здесь! Немедля! Живей! Ну! На шпагах! На шпагах! Кровь на мостовую!
Но призрак стоял неподвижно. Когда он увидел, что противник стал в позицию и готов сделать выпад, он сказал:
– Капитан Феб! – Голос его дрогнул от душевной боли. – Вы забываете о вашем свидании.
Гнев людей, подобных Фебу, напоминает молочный суп: одной капли холодной воды достаточно, чтобы прекратить его кипение. Эти простые слова заставили капитана опустить сверкавшую в его руке шпагу.
– Капитан! – продолжал незнакомец. – Завтра, послезавтра, через месяц, через десять лет – я всегда готов перерезать вам горло; но сегодня идите на свидание!
– В самом деле, – сказал Феб, словно пытаясь убедить себя, – приятно встретить в час свидания и женщину и шпагу, они стоят друг друга. Но почему я должен упустить одно из этих удовольствий, когда могу получить оба?
Он вложил шпагу в ножны.
– Спешите же на свидание! – повторил незнакомец.
– Сударь! – ответил, слегка смутившись, Феб. – Благодарю вас за любезность. Это верно, ведь мы и завтра успеем с вами наделать прорех и петель в костюме прародителя Адама. Я вам глубоко признателен за то, что вы дозволили мне провести приятно еще несколько часов моей жизни.