Зачем же вы носите медаль с надписью: «Верны королю вплоть до нищенской сумы»?
– Вот именно: почему, ваше сиятельство? – подхватил Ламме.
Бредероде молча смотрел на Уленшпигеля. Тот продолжал:
– Почему вы все, важные господа, желаете пребывать верными королю вплоть до нищенской сумы? За какие такие особые милости, за какие такие благодеяния? Не лучше ли, чем присягать ему на верность вплоть до нищенской сумы, отобрать у этого палача все его владения, чтобы он сам присягнул на верность нищенской суме?
Ламме одобрительно кивал головой.
Бредероде окинул Уленшпигеля зорким взглядом и, удостоверившись, что лицо у парня хорошее, усмехнулся.
– Если ты не лазутчик короля Филиппа, то ты добрый фламандец, – молвил он. – Я тебя награжу и в том и в другом случае.
Он повел Уленшпигеля в буфетную, Ламме последовал за ними. В буфетной Бредероде изо всех сил дернул Уленшпигеля за ухо.
– Это если ты лазутчик, – пояснил Бредероде.
Уленшпигель не пикнул.
– Принеси ему глинтвейну, – обратился к ключнику Бредероде.
Ключник принес чашу с душистым глинтвейном и большой кубок.
– Пей, – сказал Уленшпигелю Бредероде, – это за то, что ты добрый фламандец.
– Ах, добрый фламандец! – воскликнул Уленшпигель. – На каком прекрасном, на каком душистом языке говоришь ты со мною! Святые и те так не говорят.
Выпив с полкубка, он отдал остальное Ламме.
– А кто этот пузан, который получает награды, ничего не свершив? – осведомился Бредероде.
– Это мой друг Ламме, – пояснил Уленшпигель. – Когда он пьет глинтвейн, ему кажется, что он непременно найдет жену.
– Да, да, – подтвердил Ламме, благоговейно прикладываясь к кубку.
– Куда же вы теперь направляетесь? – спросил Бредероде.
– Мы идем искать Семерых, которые должны спасти землю Фландрскую, – отвечал Уленшпигель.
– Кто эти Семеро? – спросил Бредероде.
– Дайте найти – тогда я вам скажу, кто они такие, – отвечал Уленшпигель.
Ламме повеселел от вина.
– Тиль, – сказал он, – а не поискать ли нам мою жену на луне?
– Вели поставить лестницу, – отвечал Уленшпигель.
Был май, зеленый май, и Уленшпигель сказал Ламме:
– Вот и чудный май на дворе! Заголубели небеса, залетали веселые ласточки, ветви деревьев покраснели от сока, земля жаждет любви. Самая пора вешать и сжигать людей за веру! Славные, милые инквизиторы и до нас добираются. Какие у них честные лица! Им дана власть исправлять, карать, позорить, предавать светскому суду, им дано право иметь свои особые тюрьмы (чудный месяц май!)... хватать, судить не по закону, сжигать, вешать, сечь головы, закапывать живьем женщин и девушек... (Зяблики поют!) Милые инквизиторы учредили особый надзор за людьми зажиточными. Король унаследует их достояние... Танцуйте же, девушки, на лугу под звуки волынок и свирелей! О чудный май!
Пепел Клааса бился о грудь Уленшпигеля.
– Идем! – сказал Уленшпигель Ламме. – Блажен, кто в эти черные дни сохранит прямоту души и меч свой будет держать высоко!