Легенда об Уленшпигеле. Книга 2. стр.27
И тут вся орава проходимцев загикала, завопила, завыла:
– Выходи, выходи, Мике! Небось обмочилась со страху? А ну, кто добрый герцог, тому и Брабант! Круши истуканов! Выкупаем их в Шельде! Дерево плавает получше рыб!
Народ слушал молча.
Вдруг Уленшпигель взбежал на кафедру и заставил «проповедника» пересчитать ступеньки.
– Вы что, свихнулись, рехнулись, спятили? – крикнул он горожанам. – Неужто вы дальше своего сопливого носа ничего не видите? Неужто вы не понимаете, что тут орудуют предатели? Все это они подстраивают нарочно, чтобы потом вас же обвинить в святотатстве и грабеже, чтобы ославить вас бунтовщиками и в конце концов повыкинуть все добро из ваших сундуков, а вас самих обезглавить или сжечь на костре. Имущество же ваше достанется королю. Signork’и и pagader’ы, не слушайте вы смутьянов! Оставьте в покое Божью Матерь, трудитесь, веселитесь, живите-поживайте и добра наживайте! Черный дух погибели уставил на вас свое око – это он подбивает вас на грабеж и погром, чтобы наслать на вас неприятельское войско, чтобы с вами обошлись потом как с бунтовщиками, чтобы поставить над вами Альбу[150 - ...чтобы поставить над вами Альбу... – Пророчество Уленшпигеля несколько предвосхищает события. Иконоборческие выступления обнаружили слабость власти Маргариты Пармской, и она пыталась изолировать восставших, идя на уступки дворянству и даже кальвинистской верхушке. Маргарита обещала прекратить деятельность инквизиции, дать амнистию и временно разрешить кальвинистские богослужения в тех местах, где они и так уже регулярно происходили. Дворяне готовы были распустить свой союз. Расколов, таким образом, ряды оппозиции и сплотив вокруг себя дворян-католиков (Мансфельд, Берлеймон, Нуаркарм, Мегем и др.), наместница смогла расправиться с восставшими, подавить попытки кальвинистов организовать сопротивление (в Антверпене, в Валансьенне) и лишь после этого начала брать назад уступки, стараясь, однако, не озлоблять высшее дворянство Нидерландов. Но, когда движение было уже подавлено, Филипп II по совету Альбы и вопреки мнению наместницы и Гранвеллы принял решение об отправке в Нидерланды карательной армии.] , а тот, облеченный неограниченной властью, будет править, опираясь на инквизицию, будет вас дотла разорять и казнить! А достояние ваше отойдет к нему!
– Эй, не громите, signork’и и pagader’ы! – крикнул Ламме. – Король и так уже гневается. Мой друг Уленшпигель слышал об этом от дочери вышивальщицы. Не надо громить, господа!
Но народ не слышал, что они говорили.
Проходимцы орали во всю глотку:
– Грабь, хватай! Кто добрый герцог, тому и Брабант! Истуканов в воду! Они плавают получше рыб!
Напрасно Уленшпигель кричал с кафедры:
– Signork’и и pagader’ы, не давайте им громить! Не погубите родной город!
Как он ни отбивался руками и ногами, его все же стащили с кафедры, исцарапали ему лицо и изорвали на нем куртку и штаны. Окровавленный, он продолжал взывать к народу:
– Не давайте им громить!
Но это ни к чему не привело.