Легенда об Уленшпигеле. Книга 2. стр.34
Девицы крикнули ему:
– Эй, паломник! Пригожий паломник! А ну-ка покажи, хороши у тебя?..
Уленшпигель, сделав постное лицо, приблизился к ним.
– Сестры мои во Христе! – заговорил он. – Не смейтесь над бедным странником, ходящим по горам и долам и проповедующим слово Божие воинам.
А сам не отводил взгляда от их прелестей.
Девицы стреляли в него живыми своими глазками.
– Молод ты еще поучать солдат! – говорили они. – Полезай к нам в повозку – у нас с тобой пойдет разговор повеселее.
Уленшпигеля так и подмывало вскочить в повозку, но он боялся за письма. Две девицы, протянув свои белые полные ручки, попытались втащить Уленшпигеля, однако hoerweyfel приревновал их к нему.
– Пошел прочь! – крикнул он Уленшпигелю. – А то сейчас зарублю!
Уленшпигель рассудил за благо отойти подальше, но, и отойдя, он все украдкой поглядывал на соблазнительных девиц, освещенных ярким солнцем.
Между тем войско вступило в Берхем. Начальник фламандцев Филипп де Лануа[158 - Филипп де Лануа – фламандский офицер, участвовавший в 1567 г. в подавлении народных волнений.] , сьер де Бовуар, приказал сделать привал.
Тут стоял невысокий дуб; все сучья на нем были срублены, за исключением одного, самого толстого, – у этого была срублена только половина: в прошлом месяце на нем был повешен один анабаптист.
Солдаты остановились. Набежали маркитанты и стали предлагать хлеба, вина, пива и всякую всячину. Девицы покупали у них леденцы, печенье, миндаль, пирожки. При виде всего этого у Уленшпигеля потекли слюнки.
Вдруг он с ловкостью обезьяны взобрался на дерево, сел верхом на толстый сук, на высоте семи футов от земли, и принялся бичевать себя плетью, а вокруг него тотчас же столпились солдаты и девицы.
– Во имя Отца и Сына и Святаго Духа, аминь! – начал он. – В Писании сказано: «Кто подает неимущему, тот подает Господу Богу». Воины и вы, прекрасные дамы, славные подружки доблестных ратников, подайте Богу, то есть мне, – дайте мне хлеба, мяса, вина, если можно, то и пива, а буде на то ваше соизволение, так и пирожков, у Бога же всего много, и он вам за это воздаст горами ортоланов, реками мальвазии, скалами леденца и rystpap’ом, который вы будете кушать в раю серебряными ложечками. – Тут у него в голосе послышались слезы. – Ужели вы не видите, какими жестокими муками стараюсь искупить я грех мой? Неужто вы не утишите жгучую боль, которую мне причиняет плеть, обагряющая кровью мои плечи?
– Что это за дурачок? – спрашивали солдаты.
– Други мои, – отвечал Уленшпигель, – я не дурачок – я кающийся и голодный. Пока дух мой оплакивает мои грехи, желудок мой плачет от отсутствия пищи. Блаженные воины и вы, прелестные девицы, я вижу у вас там жирную ветчину, гуся, колбасу, вино, пиво, пирожки! Дайте чего-нибудь страннику!
– Сейчас дадим! – крикнули фламандские солдаты. – Уж больно у этого проповедника славная морда.