По дороге из Кенуа-ле-Конт в Камбрези он наткнулся на неприятеля. Ему пришлось вступить в бой с десятью немецкими ротами, восемью отрядами испанской пехоты и тремя эскадронами легкой кавалерии под командой сына герцога, дона Рафаэля Энрике. Дон Рафаэль Энрике был там, где завязалась особенно жаркая схватка.
– Бей! Бей! Пощады не давай! Да здравствует папа римский! – крикнул он по-испански и ударил со своими людьми на ту роту аркебузиров, где Уленшпигель был взводным.
– Сейчас я отсеку этому палачу язык! – сказал своему сержанту Уленшпигель.
– Отсеки, – сказал сержант.
И Уленшпигель метко пущенной пулей раздробил челюсть и вырвал язык сыну герцога, дону Рафаэлю Энрике.
Вслед за тем он сбил с коня сына маркиза Дельмареса.
Враг был разбит.
После победы Уленшпигель поискал в лагере Ламме, но не нашел.
– Ай, ай, ай! – сказал он. – Нет моего друга Ламме, нет моего толстого друга! В боевом пылу он, верно, позабыл о тяжести своего пуза и устремился в погоню за испанскими беглецами. Летел, летел, запыхался – и свалился, как мешок, на дороге. А они его подобрали и возьмут с него выкуп – его же собственным христианским салом. Где ты, мой друг Ламме, где ты, мой жирный друг?
Уленшпигель искал его всюду и, не найдя, закручинился.
15
В ноябре, месяце метелей и вьюг, Молчаливый позвал к себе Уленшпигеля. Когда Уленшпигель к нему вошел, он в нетерпении покусывал шнур от своей кольчуги.
– Слушай и запоминай, – сказал принц.
На это ему Уленшпигель заметил:
– Мои уши – что двери темницы: войти легко, а выйти не так-то просто.
Молчаливый сказал:
– Обойди Намюр, Фландрию, Геннегау, Южный Брабант, Антверпен, Северный Брабант, Гельдерн, Оверэйссель, Северную Голландию и всюду говори о том, что если не судьба нам защитить наше святое христианское дело на суше, то борьба с беззаконными насильниками будет продолжаться на море[184 - ...дон Карлос по обвинению в государственной измене брошен в темницу. – Сын короля был арестован в январе 1568 г. и вскоре умер. Обстоятельств его смерти мы не знаем. Мало что можно сказать и о причинах ареста. Сам Филипп II объяснял его тем, что «потерял всякую надежду увидеть сына в здравом рассудке». Известно только, что болезненно неуравновешенный Карлос позволял себе высмеивать отца и что Филиппу были подозрительны религиозные убеждения сына. В 1566 г. Карлос очень хотел сопровождать Филиппа в несостоявшейся поездке в Нидерланды, а позднее от инфанта слышали, что он думает о бегстве (это, возможно, и было ближайшим поводом для лишения его свободы). Вокруг дела дона Карлоса ходило много самых неблагоприятных для Филиппа II слухов.] . Сам Господь благословил нас на этот подвиг, и он не оставит нас своею милостью и в счастье и в несчастье. В Амстердаме побывай у преданного мне человека Пауля Бойса и доложи ему обо всем, что тебе удалось предпринять и совершить.