Тут он отодвинул камни на полу трюма, поднял половицу, вытащил составленные в козлы аркебузные стволы, поднял их, как перышко, и поставил на место, а затем показал наконечники для копий и алебард, клинки мечей, сумки для пуль и пороховницы.
– Да здравствует гёз! – воскликнул он. – Тут вам и бобы и подлива. Приклады – это бараньи ножки, наконечники копий – это салат, а аркебузные стволы – это бычьи колена для похлебки освобождения. Да здравствует гёз! Куда доставить продовольствие? – обратился он с вопросом к Уленшпигелю.
– В Нимвеген, – отвечал Уленшпигель, – туда твоя барка войдет с еще большим грузом настоящих овощей, которые тебе принесут крестьяне в Этсене, Стефансверте и Руремонде. И они тоже запоют вольной пташкой – жаворонком, ты же им ответишь боевым кличем петуха. Ты зайдешь к лекарю Понтусу, что живет на берегу Ньюве-Вааля, и скажешь, что ты приехал в город с овощами, но боишься жары. Крестьяне заломят на рынке за овощи такую невероятную цену, что никто у них ничего не купит, а лекарь тебе скажет, как поступить с оружием. Я полагаю, что он велит тебе, хотя это и небезопасно, спуститься по Ваалю, Маасу и Рейну и выменять овощи на сети, чтобы потом пойти вместе с гарлингенскими рыболовными судами, на которых много моряков, знающих, как поет жаворонок. Идти надо в виду берега, огибая отмели, и, дойдя до Лауэрзее, выменять сети на железо и свинец, вырядить твоих крестьян в одежды, какие носят в Маркене, Флиланде и Амеланде, немножко половить рыбку, не заходя далеко в море, и не продавать ее, а солить впрок: вино пьют свежее, а едят на войне соленое – это уж так заведено.
– Выпьем по сему случаю, – предложил судовщик.
И они поднялись на палубу.
Тут Ламме взгрустнулось.
– Господин судовщик, – неожиданно заговорил он, – в вашей кузне горит такой жаркий огонек, что на нем за милую душу можно соорудить отменную похлебку со свежим мясом. Моя глотка жаждет горячего.
– Сейчас я утолю твою жажду, – отвечал судовщик.
И он мигом сварил ему жирную похлебку, в которую положил добрый кусок солонины.
Проглотив несколько ложек, Ламме сказал судовщику:
– Глотка у меня шелушится, язык горит – это не похлебка со свежим мясом.
– Вино пьют свежее, а едят на войне соленое – это уж такой закон, – заметил Уленшпигель.
Судовщик снова наполнил стаканы и провозгласил:
– Я пью за жаворонка – птицу свободы!
Уленшпигель сказал:
– Я пью за петуха, скликающего на войну!
Ламме сказал:
– Я пью за мою жену – пусть она, моя любимая, никогда не испытывает жажды!
– Ты пойдешь в Эмден Северным морем, – сказал судовщику Уленшпигель. – Эмден – это наше убежище.
– Уж очень море-то большое, – сказал судовщик.
– Зато есть там простор для боя, – сказал Уленшпигель.
– С нами Бог! – сказал судовщик.
– А кто же нам тогда страшен? – подхватил Уленшпигель.
– Вы когда едете? – спросил судовщик.