Легенда об Уленшпигеле. Книга 3. стр.73
А старуха Стевен высунула язык и, хихикнув, сказала:
– Отсюда никто не уйдет, не расплатившись!
И тут она заперла все двери, а ключи положила в карман. Жиллина подняла бокал и сказала:
– Птичка – в клетке. Выпьем по этому случаю!
А две девушки, Гена и Марго, спросили ее:
– Ты опять кого-то предашь на смерть, злая женщина?
– Не знаю, – отвечала Жиллина. – Выпьем!
Но три девушки не захотели пить с нею.
Тогда Жиллина взяла виолу и запела:
Под звон моей виолы
Я день и ночь пою;
Мой норов развеселый:
Любовь я продаю.
Астарта захотела
Свой пыл в меня вдохнуть —
В божественное тело,
В трепещущую грудь.
Полна мошна тугая?
Пусть ливень золотых
Прольется вмиг, сверкая,
У белых ног моих.
Мне мать – нагая Ева,
Отец мне – сатана.
Твои мечтанья дева
В явь обратить вольна.
Я буду робкой, властной,
Холодною, шальной,
Стыдливой, сладострастной —
Что хочешь, дорогой!
Все продается ныне:
Терзанья, благодать,
Душа и взор мой синий...
Могу и смерть продать!
Под звон моей виолы
Я день и ночь пою,
Мой норов развеселый:
Любовь я продаю.
И пока Жиллина пела, она была так хороша, так мила, так обворожительна, что все мужчины – сыщики, мясники, Ламме и Уленшпигель – были растроганы и, околдованные ее чарами, молча улыбались.
Но вдруг Жиллина расхохоталась и, взглянув на Уленшпигеля, сказала:
– Вот как заманивают птичек в клетку!
И чары ее мгновенно рассеялись.
Уленшпигель, Ламме и мясники переглянулись.
– Ну как, заплатите вы мне? – обратилась к Уленшпигелю старуха Стевен. – Заплатите вы мне, мессир Уленшпигель, молодец по части добывания жира из проповедников?
Ламме хотел было ей ответить, но Уленшпигель сделал ему знак молчать и сказал старухе Стевен:
– Мы вперед не платим.
– Я свое получу из твоего наследства, – ввернула старуха Стевен.
– Гиены питаются трупами, – отрезал Уленшпигель.
– Да, да, – вмешался один из сыщиков, – эти двое ограбили проповедников – больше трехсот флоринов! Жиллине есть чем поживиться.
А Жиллина опять запела:
Купи лобзаний счастье,
Улыбок благодать,
Смех, слезы, сладострастье...
Могу и смерть продать!
И, смеясь, воскликнула:
– Выпьем!
– Выпьем! – крикнули сыщики.
– Выпьем! – подхватила старуха Стевен. – Слава тебе, Господи: двери заперты, на окнах крепкие решетки, птички в клетке – выпьем!
– Выпьем! – сказал Уленшпигель.
– Выпьем! – сказал Ламме.
– Выпьем! – сказали семеро.
– Выпьем! – сказали сыщики.
– Выпьем! – наигрывая на виоле, сказала Жиллина. – Выпьем за то, что я красивая! В сети моей песенки я могла бы самого архангела Гавриила залучить.
– Стало быть, выпьем, – подхватил Уленшпигель, – и, чтобы увенчать наше пиршество, выпьем самого лучшего вина. Пусть в каждую частицу наших жаждущих тел проникнет капля жидкого огня!
– Выпьем! – сказала Жиллина. – Еще двадцать таких пескарей, как ты, и щуки перестанут петь.