Легенда об Уленшпигеле. Книга 3. стр.79
Тщательно и внимательно осмотрев мертвое тело, а если лицо еще не было изъедено червями, то и установив звание убитого, как его имя и какого он роду-племени, они всякий раз невольно дивились тому, что волк, обыкновенно загрызающий свою жертву с голодухи, тут не польстился на мясо.
Жители Дамме были до того напуганы, что никто из них не решался выйти ночью без охраны.
И вот наконец на волка устроили облаву: нескольким храбрым солдатам был дан приказ искать его днем и ночью среди дюн, вдоль морского побережья.
Однажды они обследовали большие дюны недалеко от Хейста. Спустилась ночь. Один из них, понадеявшись на свою силу, отделился от товарищей и пошел с аркебузой на волка один. Товарищи не стали его отговаривать – они были уверены, что он, человек бесстрашный и хорошо вооруженный, наверняка убьет волка, если тот где-нибудь объявится.
Как скоро товарищ ушел, солдаты развели огонь и, прикладываясь к фляжкам с водкой, стали играть в кости.
Время от времени они покрикивали:
– Эй, приятель, вернись! Волк тебя испугался. Иди лучше выпей!
Но товарищ не откликался.
Вдруг до них долетел страшный, как бы предсмертный вопль, и они стремглав пустились бежать в ту сторону, откуда он доносился.
– Держись! Мы бежим на помощь! – кричали они.
Но они долго не могли найти своего приятеля – одни говорили, что вопль доносится с поля, а другие – что с самой высокой дюны.
Наконец, оглядев с фонарем дюну и поле, они обнаружили тело товарища: он был укушен сзади в руку и в ногу, и шейные позвонки у него были сломаны, как и у других жертв.
Он лежал навзничь и в судорожно сжатой руке держал шпагу. На песке валялась аркебуза. Поодаль лежали три отрубленных пальца, но это были не его пальцы; солдаты подобрали их. Сумка была похищена.
Солдаты взвалили тело товарища себе на плечи, взяли его верную шпагу и доблестную аркебузу и, исполненные гнева и скорби, двинулись по направлению к окружному суду и застали там судью, секретаря, двух старшин и двух лекарей.
Осмотр отрубленных пальцев показал, что это пальцы старика, никогда не занимавшегося ручным трудом, ибо пальцы у него были тонкие, а ногти длинные, как у судейского или же как у духовной особы.
На другой день судья, старшины, секретарь, лекари и солдаты отправились на то место, где был искусан несчастный, и обнаружили кровь на траве и следы, которые вели к морю и там обрывались.
37
Настала пора спелого винограда, настал месяц вина, настал четвертый его день, когда в Брюсселе с колокольни церкви Святителя Николая после поздней обедни бросают в толпу мешки с орехами.
Ночью Неле разбудили крики на улице. Она оглядела комнату – Катлины не было. Тогда она бросилась к выходу, отворила дверь, и в комнату вбежала Катлина.
– Спаси меня! Спаси меня! Волк! Волк! – кричала она.
И вслед за тем до Неле донесся с поля далекий волчий вой. Вся дрожа, она зажгла светильники, сальные и восковые свечи.
Жители Дамме были до того напуганы, что никто из них не решался выйти ночью без охраны.
И вот наконец на волка устроили облаву: нескольким храбрым солдатам был дан приказ искать его днем и ночью среди дюн, вдоль морского побережья.
Однажды они обследовали большие дюны недалеко от Хейста. Спустилась ночь. Один из них, понадеявшись на свою силу, отделился от товарищей и пошел с аркебузой на волка один. Товарищи не стали его отговаривать – они были уверены, что он, человек бесстрашный и хорошо вооруженный, наверняка убьет волка, если тот где-нибудь объявится.
Как скоро товарищ ушел, солдаты развели огонь и, прикладываясь к фляжкам с водкой, стали играть в кости.
Время от времени они покрикивали:
– Эй, приятель, вернись! Волк тебя испугался. Иди лучше выпей!
Но товарищ не откликался.
Вдруг до них долетел страшный, как бы предсмертный вопль, и они стремглав пустились бежать в ту сторону, откуда он доносился.
– Держись! Мы бежим на помощь! – кричали они.
Но они долго не могли найти своего приятеля – одни говорили, что вопль доносится с поля, а другие – что с самой высокой дюны.
Наконец, оглядев с фонарем дюну и поле, они обнаружили тело товарища: он был укушен сзади в руку и в ногу, и шейные позвонки у него были сломаны, как и у других жертв.
Он лежал навзничь и в судорожно сжатой руке держал шпагу. На песке валялась аркебуза. Поодаль лежали три отрубленных пальца, но это были не его пальцы; солдаты подобрали их. Сумка была похищена.
Солдаты взвалили тело товарища себе на плечи, взяли его верную шпагу и доблестную аркебузу и, исполненные гнева и скорби, двинулись по направлению к окружному суду и застали там судью, секретаря, двух старшин и двух лекарей.
Осмотр отрубленных пальцев показал, что это пальцы старика, никогда не занимавшегося ручным трудом, ибо пальцы у него были тонкие, а ногти длинные, как у судейского или же как у духовной особы.
На другой день судья, старшины, секретарь, лекари и солдаты отправились на то место, где был искусан несчастный, и обнаружили кровь на траве и следы, которые вели к морю и там обрывались.
37
Настала пора спелого винограда, настал месяц вина, настал четвертый его день, когда в Брюсселе с колокольни церкви Святителя Николая после поздней обедни бросают в толпу мешки с орехами.
Ночью Неле разбудили крики на улице. Она оглядела комнату – Катлины не было. Тогда она бросилась к выходу, отворила дверь, и в комнату вбежала Катлина.
– Спаси меня! Спаси меня! Волк! Волк! – кричала она.
И вслед за тем до Неле донесся с поля далекий волчий вой. Вся дрожа, она зажгла светильники, сальные и восковые свечи.