Но сохрани нас бог сосредоточить все умственные, нравственные и физические силы на одно материальное направление, как бы полезно оно ни было: будут ли то железные дороги, бумажные прядильни, сукновальни или ситцевые фабрики. Односторонность есть яд нынешних обществ и тайная причина всех жалоб, смут и недоумений; когда одна ветвь живет на счет целого дерева - дерево иссыхает.
Ростислав. Однако знаешь, что сказал Гегель, человек, которого ты уважаешь? "Боязливая заботливость о том, чтоб не быть односторонним, очень часто обнаруживает слабость, способную только к поверхностной многосторонности..."
Фауст. Несмотря на все мое уважение к Гегелю, я не могу не сознаться, что от темноты ли человеческого языка, от нашей ли неспособности вникать в таинственную связь умозаключений знаменитого германского мыслителя, но в его сочинениях встречаются часто на одной и той же странице места, которые, по-видимому, находятся в совершенном противоречии. Так в том же сочинении, {* Университ речь 1837 года. {10} См. перев в "Московс наблюд" 1838, N 1. Эта речь тем замечательнее, что ее можно принять за последнюю форму гегелевых положений.} перед теми строками, которые ты привел, Гегель говорит: "Только то можно назвать последовательным целым, что, углубившись в свое начало, достигает своего совершенства; только тогда оно делается чем-нибудь действительным и приобретает глубину и сильную возможность многосторонности". Если целость, действительность и многосторонность неразрывно связаны между собою; если условие целости явления есть углубление в его начало, то из сего следует скорее необходимость общности и многосторонности, нежели важность односторонности. Впрочем, Виктора не убедишь такими авторитетами; я для него сошлюсь на факт положительный. Мишель Шевалье, {11} один из знаменитейших поборников промышленности, упоминает {* См. "Rocherches nonvolles sur l'industrie", par Michel Chevalier , 1843.} с насмешкою о трудности, которая существовала для древних предпринять путешествие из поэтической Спарты в поэтические Афины и обратно, и доказывает неопровержимыми указаниями и цифрами, что когда все усовершенствования в паровых машинах войдут в общее употребление, то путешествие вокруг всего земного шара можно будет совершить... ужас! в течение одиннадцати дней! Но прозорливый ум этого замечательного писателя не мог не остановиться на вопросе: какое будет моральное состояние общества, когда человечество достигнет этой эпохи? Он не отвечает на этот вопрос положительно, но мысли его обращаются к Америке, и вот его наблюдения: в этой стране быстрота сообщений, удобство переноситься из места в место уничтожили все различия в нравах, в образе жизни, в одежде, в устройстве дома и... в понятиях (когда они не касаются личных выгод каждого); оттого для жителя этой страны нет ничего нового, любопытного, нет ничего привлекательного; он везде дома - и, проехав из конца в конец свою отчизну, он встречает лишь то, что он каждый день видел; оттого цель путешествия американца всегда какая-либо личная польза и никогда наслаждение.