Обзор французской и американской литератур в «Людях и книгах» свидетельствует о верности Стивенсона его старым пристрастиям. Стивенсон был многим обязан американским писателям, хотя преувеличивал, говоря, что после того, как прочитал Торо, не написал и десяти строк, где бы не чувствовалось его влияния. При всем том влияние Торо, так же как и Уитмена, было действительно велико, и мы можем только сожалеть, что у Стивенсона нет очерков, посвященных Готорну и Мелвиллу, хотя, возможно, он познакомился с романами Мелвилла позднее. Приятно было узнать из письма Луиса, что Мелвилл – «первый класс», но еще приятнее было бы увидеть развернутое и ясное обоснование этой высокой оценки. После сборника «Люди и книги» Стивенсон опубликовал всего две статьи, посвященные писателям и их произведениям: автобиографический очерк «Книги, оказавшие на меня влияние» и этюд о Дюма-отце.
Бурная творческая активность, которой не помешала даже болезнь, – благодаря чему нам памятна зима 1882 года, – прервалась, когда в апреле Стивенсоны покинули (навсегда) Давос, чтобы провести лето вместе с родителями Луиса в Шотландии. За лето он написал всего одну книгу – «Сокровище Франшара».
Хорошей стороной этих поездок в Шотландию были встречи с родителями и друзьями, а также дальнейшее знакомство с шотландской жизнью и народными традициями, которое Луис впоследствии использовал в своих лучших беллетристических произведениях. Дурной же их стороной приходится признать то, что ветры, дожди и холода, столь частые в Шотландии даже летом, пагубно отражались на здоровье Луиса. Так произошло и в 1882 году. После недолгого пребывания в Лондоне (где он вновь видел Мередита) и месяца в Эдинбурге Стивенсон поехал со всей семьей в Пиблзшир. Не прошло и двух недель, как он заболел, и ему было предписано переехать на север, в Инвернисшир. В начале сентября после еще одного горлового кровотечения Роберт Луис отправился в Лондон на консультацию к Эндрю Кларку. Так как Фэнни также заболела, это время оказалось для них очень трудным. Однако нет худа без добра – Кларк согласился на то, чтобы Стивенсон вместо Давоса пожил на юге Франции, а также посоветовал прекратить губительные для него поездки в Шотландию. Так как Фэнни еще не оправилась после болезни, во Францию с Луисом поехал Боб Стивенсон, чтобы помочь найти место, где писатель мог бы если не жить полной жизнью, то хотя бы выжить.
Даже в те изобильные времена «найти место» при ограниченных средствах было не так-то просто. Сперва они попробовали обосноваться в Монпелье, в Лангедоке; казалось бы, лучшего трудно было желать, так как мистраль там сравнительно слаб, а в городе много санаториев и больниц. И даже за пределами Франции он с давних пор славится как курорт для туберкулезных больных. В XVIII веке один район Лондона назывался «Монтпелье» (его до сих пор пишут неправильно), так как считалось, что там самый чистый воздух.
К несчастью, почти сразу же по приезде в Монпелье у Луиса пошла горлом кровь, и врач посоветовал ему там не оставаться.