Марк. Сколько?
Чернов. Ничего-ничего. Потом сочтемся. Пустяк. Я оставляю, да?
Марк. Хорошо, Николай Николаевич. Спасибо.
Чернов(одеваясь). Завтра хотели, чтобы вы выступали в госпитале — бесплатно, разумеется, — а я вас перебросил в другую бригаду. Кажется, недурно заработаете. Пригодится, верно?
Марк. Спасибо, Николай Николаевич.
Чернов(прощаясь с Марком). Откланяйтесь вашей супруге.
Марк. До свидания, Николай Николаевич.
Чернов уходит. Марк подошел к шкафу, вынул оттуда костюм, прошел за ширму переодеваться. Быстро входит Ирина.
Ирина. Дома есть кто?
Марк(кричит). Нельзя-нельзя, я переодеваюсь.
Ирина. Анна Михайловна, Анна Михайловна!
Входит Анна Михайловна.
Поздравьте меня! Просто отдышаться не могу!.. Сегодня делала сложнейшую полостную операцию — прошла исключительно удачно. Отец наблюдал, хвалил. Паренек совсем был готов, как она выражаются, «комиссоваться», то есть на тот свет отправиться, а я рискнула — конечно, с согласия отца. У нас нет чая?
Анна Михайловна, Я могу вам предложить кофе.
Ирина. Пожалуйста, пить хочется смертельно.
Анна Михайловна ушла.
Марк! Я сегодня совершила чудо! Воскрешение из мертвых.
Возвращается Анна Михайловна.
Понимаете, он умирал… (Идет за ширму, где переодевается Марк.) А теперь будет жить! Будет, будет!
Марк. Нельзя, я же тебе сказал!
Ирина. Что, я тебя не видела в подштанниках? (Подбегает к телефону.) Госпиталь?.. Это кто? Нянюшка, как состояние больного Сазонова из сорок пятой палаты? Это Бороздина говорит… На боли жалуется? Ничего, пусть потерпит голубчик… Есть просил?! (Вешает трубку.) Есть просил — великий праздник! У меня у самой аппетит разыгрался. (Жадно ест бутерброд.)
Входит Марк. Завязывает перед зеркалом галстук.
Да, чтобы понять все это, надо быть или врачом, или умирающим. Это — тридцать второй мой воскрешенный.
Марк. Ты бы делала зарубки, как бойцы на винтовках, — убьют фашиста и зарубку делают. Так и ты, ну хотя бы на операционном столе.
Ирина. Ты меняешься, Марк, и не в лучшую сторону.
Марк. А я не понимаю, как это можно копаться в чьих-то потрохах, делать ампутацию, резекцию, а потом плясать от радости.
Анна Михайловна. Успех в любой профессии доставляет чувство удовлетворения и радости.
Марк. По-вашему, если гробовщик сделал отличный гроб — он потирает себе руки от удовольствия?
Анна Михайловна. Как это ни парадоксально, вероятно, да.
Марк. Тьфу!
Ирина. Тонкая натура, ты что прифрантился?
Марк. Концерт.
Ирина. Ври умнее, среды у тебя выходные.
Марк. Говорят тебе, концерт… шефский.
Ирина. Где это?
Марк. В клубе пищевиков.
Ирина (встает из-за стола). Спасибо, Анна Михайловна. Пойду запишу в свою тетрадочку.