— Потому и объяла меня тьма, и смерть идет ко мне! Иногда мне кажется, что я уже умер и вы тоже.
— Э нет, это они умирают, а мы живы. Но скажи мне: что они видят, когда умирают?
— Христа…
— Это их бог? А он бог могущественный?
Хилон ответил вопросом:
— Какие факелы будут гореть в садах? Ты слышал, что сказал император?
— Да, слышал и знаю. Их называют «сарментиции» и «семиаксии»[416 - Семиаксии — буквально «наполовину колесованные», презрительно-ироническое название ранних христиан, которых сжигали на столбах, обложенных хворостом.]. Надевают на них траурные туники, пропитанные смолою, привязывают к столбам и поджигают. Только бы их бог не наслал на город каких-нибудь бед! Семиаксии! О, это страшная казнь!
— По мне, лучше уж это, хоть крови не будет, — сказал Хилон. — Прикажи рабу поднести мне кратер ко рту. Выпить хочется, а я разливаю вино, рука дрожит от старости.
Остальные в это время также говорили о христианах. Старик Домиций Афр над ними насмехался.
— Их так много, — говорил он, — что они могли бы разжечь гражданскую войну. Вы же помните — были опасения, как бы они не вздумали защищаться. А они погибают как овцы.
— Пусть бы только попробовали! — сказал Тигеллин.
— Ошибаетесь! — заметил Петроний. — Они защищаются.
— Каким образом?
— Терпением.
— Новый способ!
— Без сомнения. Но можете ли вы утверждать, что они умирают как обычные преступники? О нет, они умирают так, как если бы преступниками были те, кто их осуждает на смерть, — то есть мы и весь римский народ.
— Какой вздор! — вскричал Тигеллин.
— Hic abdera![417 - Hic abdera! — Поговорочное выражение со значением: «Ну и дурак!», намекавшее на жителей фракийских Абдер, которые считались людьми недалекими. Поговорочное выражение, означающее: вот глупейший из глупцов. (Примеч. автора.)] — ответил ему Петроний.
Окружающие, пораженные меткостью его наблюдения, удивленно переглядывались и повторяли:
— А ведь верно! В их смерти есть что-то необычное, удивительное.
— Говорю вам, они видят своего бога! — вскричал Вестин.
Тогда несколько августиан обратилось к Хилону:
— Эй ты, старик, ты их хорошо знаешь, скажи нам, что они видят?
Грек, сплюнув вино себе на тунику, ответил:
— Воскресение!
И затрясся так, что сидевшие ближе к нему разразились громким хохотом.
Глава LX
Уже несколько ночей подряд Виниций проводил вне дома. Петроний предполагал, что у него, возможно, возник какой-то новый план и он пытается освободить Лигию из Эсквилинской тюрьмы, однако расспрашивать не хотел, чтобы не принести неудачу его замыслу. Этот утонченный скептик тоже стал до известной степени суеверным — точнее, с того времени, как ему не удалось вызволить девушку из мамертинского подземелья, он утратил веру в свою звезду.
Впрочем, теперь он не надеялся и на успех усилий Виниция.
