Уильям Шекспир. Гамлет. Страница 18
Гамлет. О Евфай, судья Израиля, какое у тебя было сокровище!
Полоний. Какое же это сокровище было у него, милорд?
Гамлет. А как же:
Гамлет. А? Не так, что ли, старый Евфай?
Полоний. Если Евфай – это я, то совершенно верно: у меня есть дочь, в которой я души не чаю.
Гамлет. Нет, ничуть это не верно.
Полоний. Что же верно тогда, милорд?
Гамлет. А вот что:
Входят четверо или пятероактеров.
Здравствуйте, господа! Милости просим. Рад вам всем. Здравствуйте, мои хорошие. – Ба, старый друг! Скажите, какой бородой завесился, с тех пор как мы не видались! Приехал, прикрывшись ею, подсмеиваться надо мною в Дании? – Вас ли я вижу, барышня моя? Царица небесная, вы на целый венецианский каблук залетели в небо с нашей последней встречи! Будем надеяться, что голос ваш не фальшивит, как золото, изъятое из обращения. – Милости просим, господа! Давайте, как французские сокольничьи, набросимся на первое, что нам попадется. Пожалуйста, какой-нибудь монолог. Дайте нам образчик вашего искусства. Ну! Какой-нибудь страстный монолог.
Первый актер. Какой монолог, добрейший принц?
Гамлет. Помнится, раз ты читал мне один отрывок; вещь никогда не ставили или не больше разу – пьеса не понравилась. Для большой публики это было, что называется, не в коня корм. Однако, как воспринял я и другие, еще лучшие судьи, это была великолепная пьеса, хорошо разбитая на сцены и написанная с простотой и умением. Помнится, возражали, что стихам недостает пряности, а язык не обнаруживает в авторе приподнятости, но находили работу добросовестной, с чертами здоровья и основательности, приятными без прикрас. Один монолог я в ней особенно любил: это где Эней рассказывает о себе Дидоне, и в особенности то место, где он говорит об убийстве Приама. Если он еще у вас в памяти, начните вот с какой строчки. Погодите, погодите: «Свирепый Пирр, тот, что, как зверь Гирканский…». Нет, не так. Но начинается с Пирра:
Полоний
Ей-богу, хорошо, милорд! С хорошей дикцией и чувством меры.
Первый актер
Полоний. Какое же это сокровище было у него, милорд?
Гамлет. А как же:
Полоний (в сторону). Все норовит о дочке!
"Единственную дочь растил
И в ней души не чаял".
Гамлет. А? Не так, что ли, старый Евфай?
Полоний. Если Евфай – это я, то совершенно верно: у меня есть дочь, в которой я души не чаю.
Гамлет. Нет, ничуть это не верно.
Полоний. Что же верно тогда, милорд?
Гамлет. А вот что:
И затем вы знаете:
"Рок довершил,
Что бог судил".
Продолжение, виноват, – в первой строфе духовного стиха, потому что, как видите, мы будем сейчас развлекаться.
"Но все равно
Так быть должно".
Входят четверо или пятероактеров.
Здравствуйте, господа! Милости просим. Рад вам всем. Здравствуйте, мои хорошие. – Ба, старый друг! Скажите, какой бородой завесился, с тех пор как мы не видались! Приехал, прикрывшись ею, подсмеиваться надо мною в Дании? – Вас ли я вижу, барышня моя? Царица небесная, вы на целый венецианский каблук залетели в небо с нашей последней встречи! Будем надеяться, что голос ваш не фальшивит, как золото, изъятое из обращения. – Милости просим, господа! Давайте, как французские сокольничьи, набросимся на первое, что нам попадется. Пожалуйста, какой-нибудь монолог. Дайте нам образчик вашего искусства. Ну! Какой-нибудь страстный монолог.
Первый актер. Какой монолог, добрейший принц?
Гамлет. Помнится, раз ты читал мне один отрывок; вещь никогда не ставили или не больше разу – пьеса не понравилась. Для большой публики это было, что называется, не в коня корм. Однако, как воспринял я и другие, еще лучшие судьи, это была великолепная пьеса, хорошо разбитая на сцены и написанная с простотой и умением. Помнится, возражали, что стихам недостает пряности, а язык не обнаруживает в авторе приподнятости, но находили работу добросовестной, с чертами здоровья и основательности, приятными без прикрас. Один монолог я в ней особенно любил: это где Эней рассказывает о себе Дидоне, и в особенности то место, где он говорит об убийстве Приама. Если он еще у вас в памяти, начните вот с какой строчки. Погодите, погодите: «Свирепый Пирр, тот, что, как зверь Гирканский…». Нет, не так. Но начинается с Пирра:
Продолжайте сами.
"Свирепый Пирр, чьи черные доспехи
И мрак души напоминали ночь,
Когда лежал он, прячась в конском чреве,
Теперь закрасил черный цвет одежд
Малиновым – и стал еще ужасней.
Теперь он с головы до ног в крови
Мужей, и жен, и сыновей и дочек,
Запекшейся в жару горящих стен,
Которые убийце освещают
Дорогу к цели. В кровяной коре,
Дыша огнем и злобой, Пирр безбожный,
Карбункулами выкатив глаза,
Приама ищет…"
Полоний
Ей-богу, хорошо, милорд! С хорошей дикцией и чувством меры.
Первый актер
" … Пирр его находит.
Насилу приподнявши меч, Приам
От слабости его роняет наземь.
Ему навстречу подбегает Пирр,
Сплеча замахиваясь на Приама;
Но этого уже и свист клинка
Сметает с ног. И тут, как бы от боли,
Стена дворца горящего, клонясь,
Обваливается и оглушает
На миг убийцу. Пирров меч в руке
Над головою так и остается,
Как бы вонзившись в воздух на лету.
С минуту, как убийца на картине,
Стоит, забывшись, без движенья Пирр,
Руки не опуская.
Но, как бывает часто перед бурей,
Беззвучны выси, облака стоят,
Нет ветра, и земля, как смерть, притихла, -
Откуда ни возьмись, внезапный гром
Раскалывает местность… Так, очнувшись,