Александр Твардовский. «Кто стрелял?»

   Отдымился бой вчерашний,
   Высох пот, металл простыл.
   От окопов пахнет пашней,
   Летом мирным и простым.
 
   В полверсте, в кустах – противник,
   Тут шагам и пядям счет.
   Фронт. Война. А вечер дивный
   По полям пустым идет.
 
   По следам страды вчерашней,
   По немыслимой тропе;
   По ничьей, помятой, зряшной
   Луговой, густой траве;
 
   По земле, рябой от рытвин,
   Рваных ям, воронок, рвов,
   Смертным зноем жаркой битвы
   Опаленных у краев…
 
   И откуда по пустому
   Долетел, донесся звук,
   Добрый, давний и знакомый
   Звук вечерний. Майский жук!
 
   И ненужной горькой лаской
   Растревожил он ребят,
   Что в росой покрытых касках
   По окопчикам сидят,
 
   И такой тоской родною
   Сердце сразу обволок!
 
   Фронт, война. А тут иное:
 
   Выводи коней в ночное,
   Торопись на «пятачок».
   Отпляшись, а там сторонкой
   Удаляйся в березняк,
   Провожай домой девчонку
   Да целуй – не будь дурак,
   Налегке иди обратно,
   Мать заждалася…
   И вдруг –
   Вдалеке возник невнятный,
   Новый, ноющий, двукратный,
   Через миг уже понятный
   И томящий душу звук.
 
   Звук тот самый, при котором
   В прифронтовой полосе
   Поначалу все шоферы
   Разбегались от шоссе.
 
   На одной постылой ноте
   Ноет, воет, как в трубе.
   И бежать при всей охоте
   Не положено тебе.
 
   Ты, как гвоздь, на этом взгорке
   Вбился в землю. Не тоскуй.
   Ведь – согласно поговорке –
   Это малый сабантуй…
 
   Ждут, молчат, глядят ребята,
   Зубы сжав, чтоб дрожь унять.
   И, как водится, оратор
   Тут находится под стать,
 
   С удивительной заботой
   Подсказать тебе горазд:
   – Вот сейчас он с разворота
   И начнет. И жизни даст,
   Жизни даст!
 
   Со страшным ревом
   Самолет ныряет вниз,
   И сильнее нету слова
   Той команды, что готова
   На устах у всех;
   – Ложись!..
 
   Смерть есть смерть. Ее прихода
   Все мы ждем по старине.
   А в какое время года
   Легче гибнуть на войне?
 
   Летом солнце греет жарко,
   И вступает в полный цвет
   Все кругом. И жизни жалко
   До зарезу. Летом – нет.
 
   В осень смерть под стать картине,
   В сон идет природа вся.
   Но в грязи, в окопной глине
   Вдруг загнуться? Нет, друзья…
 
   А зимой – земля, как камень,
   На два метра глубиной,
   Привалит тебя комками, –,
   Нет уж, ну ее – зимой.
 
   А весной, весной… Да где там,
   Лучше скажем наперед:
   Если горько гибнуть летом,
   Если осенью – не мед,
   Если в зиму дрожь берет,
   То весной, друзья, от этой
   Подлой штуки – душу рвет.
 
   И какой ты вдруг покорный
   На груди лежишь земной,
   Заслонясь от смерти черной
   Только собственной спиной.
 
   Ты лежишь ничком, парнишка
   Двадцати неполных лет.
   Вот сейчас тебе и крышка,
   Вот тебя уже и нет.
 
   Ты прижал к вискам ладони,
   Ты забыл, забыл, забыл,
   Как траву щипали кони,
   Что в ночное ты водил.
 
   Смерть грохочет в перепонках,
   И далек, далек, далек
   Вечер тот и та девчонка,
   Что любил ты и берег.
 
   И друзей и близких лица,
   Дом родной, сучок в стене…
   Нет, боец, ничком молиться
   Не годится на войне.
 
   Нет, товарищ, зло и гордо,
   Как закон велит бойцу,
   Смерть встречай лицом к лицу,
   И хотя бы плюнь ей в морду,
   Если все пришло к концу…
 
   Ну-ка, что за перемена?
   То не шутки – бой идет.
   Встал один и бьет с колена
   Из винтовки в самолет.
 
   Трехлинейная винтовка
   На брезентовом ремне,
   Да патроны с той головкой,
   Что страшна стальной броне.
 
   Бой неравный, бой короткий,
   Самолет чужой, с крестом,
   Покачнулся, точно лодка,
   Зачерпнувшая бортом.
 
   Накренясь, пошел по кругу,
   Кувыркается над лугом, –
   Не задерживай – давай,
   В землю штопором въезжай!
 
   Сам стрелок глядит с испугом:
   Что наделал невзначай.
   Скоростной, военный, черный,
   Современный, двухмоторный –
 
   Самолет – стальная снасть –
   Ухнул в землю, завывая,
   Шар земной пробить желая
   И в Америку попасть,
 
   – Не пробил, старался слабо.
   – Видно, место прогадал.
 
   – Кто стрелял? – звонят из штаба, –
   Кто стрелял, куда попал?
 
   Адъютанты землю роют,
   Дышит в трубку генерал.
 
   – Разыскать тотчас героя,
   Кто стрелял?
   А кто стрелял?
 
 
   Кто не спрятался в окопчик,
   Поминая всех родных,
   Кто он – свой среди своих –
   Не зенитчик и не летчик,
   А герой – не хуже их?
 
   Вот он сам стоит с винтовкой,
   Вот поздравили его.
   И как будто всем неловко –
   Неизвестно отчего.
 
   Виноваты, что ль, отчасти?
   И сказал сержант спроста:
 
   – Вот что значит парню счастье,
   Глядь – и орден, как с куста!
 
   Не промедливши с ответом,
   Парень сдачу подает:
   – Не горюй, у немца этот –
   Не последний самолет…
 
   С этой шуткой-поговоркой,
   Облетевшей батальон,
   Перешел в герои Теркин, –
   Это был, понятно, он.