Ф.М. Достоевский. "Идиот". Часть 2. стр. 060
- Я сказал, я уже три раза говорил, - раздражительно крикнул Бурдовский, - что не хочу денег. Я не приму… зачем… не хочу… вон!..
И он чуть не побежал с террасы. Но племянник Лебедева схватил его за руку и что-то шепнул ему. Тот быстро воротился и, вынув из кармана незапечатанный письменный конверт большого формата, бросил его на столик, стоявший подле князя.
- Вот деньги!.. Вы не смели… не смели!.. Деньги!
- Двести пятьдесят рублей, которые вы осмелились прислать ему в виде подаяния чрез Чебарова, - пояснил Докторенко.
- В статье сказано пятьдесят! - крикнул Коля.
- Я виноват! - сказал князь, подходя к Бурдовскому: - я очень виноват перед вами, Бурдовский, но я не как подаяние послал, поверьте. Я и теперь виноват… я давеча виноват. (Князь был очень расстроен, имел вид усталый и слабый, и слова его были несвязны.) Я сказал о мошенничестве… но это не про вас, я ошибся. Я сказал, что вы… такой же, как я, - больной. Но вы не такой же, как я, вы… даете уроки, вы мать содержите. Я сказал, что вы ославили вашу мать, но вы ее любите; она сама говорит… я не знал… Гаврила Ардалионович мне давеча не договорил… я виноват. Я осмелился вам предложить десять тысяч, но я виноват, я должен был сделать это не так, а теперь… нельзя, потому что вы меня презираете…
- Да это сумасшедший дом! - вскричала Лизавета Прокофьевна.
- Конечно, дом сумасшедших! - не вытерпела и резко проговорила Аглая, но слова ее пропали в общем шуме; все уже громко говорили, все рассуждали, кто спорил, кто смеялся. Иван Федорович Епанчин был в последней степени негодования и, с видом оскорбленного достоинства, поджидал Лизавету Прокофьевну. Племянник Лебедева ввернул последнее словечко:
- Да, князь, вам надо отдать справедливость, вы-таки умеете пользоваться вашею… ну, болезнию (чтобы выразиться приличнее); вы в такой ловкой форме сумели предложить вашу дружбу и деньги, что теперь благородному человеку принять их ни в каком случае невозможно. Это или уж слишком невинно, или уж слишком ловко… вам, впрочем, известнее.
- Позвольте, господа, - вскричал Гаврила Ардалионович, развернувший между тем пакет с деньгами, - тут вовсе не двести пятьдесят рублей, а всего только сто. Я для того, князь, чтобы не вышло какого недоумения.
- Оставьте, оставьте, - замахал руками князь Гавриле Ардалионовичу.
- Нет, не "оставьте"! - прицепился сейчас же племянник Лебедева. - Нам оскорбительно ваше "оставьте", князь. Мы не прячемся, мы заявляем открыто: да, тут только сто рублей, а не все двести пятьдесят, но разве это не все равно…
- Н-нет, не все равно, - с видом наивного недоумения успел ввернуть Гаврила Ардалионович.
- Не перебивайте меня; мы не такие дураки как вы думаете, господин адвокат, - с злобною досадой воскликнул племянник Лебедева, - разумеется, сто рублей не двести пятьдесят рублей, и не все равно, но важен принцип; тут инициатива важна, а что не достает ста пятидесяти рублей, это только частность.