Ф.М. Достоевский. "Идиот". Часть 2. стр. 083
Там ужас что такое! Разумеется, на первом плане коляска, но наверно тут что-то такое и еще случилось, что-то такое им с князем неизвестное. "Я, разумеется, не шпионил и допрашивать никого не хотел; впрочем, приняли меня хорошо, так хорошо, что я даже не ожидал, но о вас, князь, ни слова!" Главнее и занимательнее всего то, что Аглая поссорилась давеча с своими за Ганю. В каких подробностях состояло дело - неизвестно, но только за Ганю (вообразите себе это!), и даже ужасно ссорятся, стало быть, что-то важное. Генерал приехал поздно, приехал нахмуренный, приехал с Евгением Павловичем, которого превосходно приняли, а сам Евгений Павлович удивительно весел и мил. Самое же капитальное известие в том, что Лизавета Прокофьевна, безо всякого шуму, позвала к себе Варвару Ардалионовну, сидевшую у девиц, и раз навсегда выгнала ее из дому, самым учтивейшим, впрочем, образом, - "от самой Вари слышал". Но когда Варя вышла от Лизаветы Прокофьевны и простилась с девицами, то те и не знали, что ей отказано от дому раз навсегда, и что она в последний раз с ними прощается.
- Но Варвара Ардалионовна была у меня.в семь часов? спросил удивленный князь.
- А выгнали ее в восьмом или в восемь. Мне очень жаль Варю, жаль Ганю… у них, без сомнения, вечные интриги, без этого им невозможно. И никогда-то я не мог знать, что они замышляют, и не хочу узнавать. Но уверяю вас, милый, добрый мой князь, что в Гане есть сердце. Это человек во многих отношениях, конечно, погибший, но во многих отношениях в нем есть такие черты, которые стоит поискать, чтобы найти, и я никогда не прощу себе, что прежде не понимал его… Не знаю, продолжать ли мне теперь после истории с Варей. Правда, я поставил себя с первого начала совершенно независимо и отдельно, но все-таки надо обдумать.
- Вы напрасно слишком жалеете брата, - заметил ему князь; - если уж до того дошло дело, стало быть, Гаврила Ардалионович опасен в глазах Лизаветы Прокофьевны, а, стало быть, известные надежды его утверждаются.
- Как, какие надежды! - в изумлении вскричал Коля: - уж не думаете ли вы, что Аглая… этого быть не может!
Князь промолчал.
- Вы ужасный скептик, князь, - минуты чрез две прибавил Коля, - я замечаю, что с некоторого времени вы становитесь чрезвычайный скептик; вы начинаете ничему не верить и все предполагать… а правильно я употребил в этом случае слово "скептик"?
- Я думаю, что правильно, хотя, впрочем, наверно и сам не знаю.
- Но я сам от слова "скептик" отказываюсь, а нашел новое обќяснение, - закричал вдруг Коля, - вы не скептик, а ревнивец! Вы адски ревнуете Ганю к известной гордой девице!
Сказав это, Коля вскочил и расхохотался так, как, может быть, никогда ему не удавалось смеяться. Увидав, что князь весь покраснел, Коля еще пуще захохотал; ему ужасно понравилась мысль, что князь ревнует к Аглае, но он умолк тотчас же, заметив, что тот искренно огорчился. Затем они очень серьезно и озабоченно проговорили еще час или полтора.
- Но Варвара Ардалионовна была у меня.в семь часов? спросил удивленный князь.
- А выгнали ее в восьмом или в восемь. Мне очень жаль Варю, жаль Ганю… у них, без сомнения, вечные интриги, без этого им невозможно. И никогда-то я не мог знать, что они замышляют, и не хочу узнавать. Но уверяю вас, милый, добрый мой князь, что в Гане есть сердце. Это человек во многих отношениях, конечно, погибший, но во многих отношениях в нем есть такие черты, которые стоит поискать, чтобы найти, и я никогда не прощу себе, что прежде не понимал его… Не знаю, продолжать ли мне теперь после истории с Варей. Правда, я поставил себя с первого начала совершенно независимо и отдельно, но все-таки надо обдумать.
- Вы напрасно слишком жалеете брата, - заметил ему князь; - если уж до того дошло дело, стало быть, Гаврила Ардалионович опасен в глазах Лизаветы Прокофьевны, а, стало быть, известные надежды его утверждаются.
- Как, какие надежды! - в изумлении вскричал Коля: - уж не думаете ли вы, что Аглая… этого быть не может!
Князь промолчал.
- Вы ужасный скептик, князь, - минуты чрез две прибавил Коля, - я замечаю, что с некоторого времени вы становитесь чрезвычайный скептик; вы начинаете ничему не верить и все предполагать… а правильно я употребил в этом случае слово "скептик"?
- Я думаю, что правильно, хотя, впрочем, наверно и сам не знаю.
- Но я сам от слова "скептик" отказываюсь, а нашел новое обќяснение, - закричал вдруг Коля, - вы не скептик, а ревнивец! Вы адски ревнуете Ганю к известной гордой девице!
Сказав это, Коля вскочил и расхохотался так, как, может быть, никогда ему не удавалось смеяться. Увидав, что князь весь покраснел, Коля еще пуще захохотал; ему ужасно понравилась мысль, что князь ревнует к Аглае, но он умолк тотчас же, заметив, что тот искренно огорчился. Затем они очень серьезно и озабоченно проговорили еще час или полтора.