Ф.М. Достоевский. "Идиот". Часть 3. стр. 15
милости просим, пожалуйте; я слишком рад и без объяснений; а за ваше доброе слово о дружеских отношениях очень вас благодарю. Вы извините, что я сегодня рассеян; знаете, я как-то никак не могу быть в эту минуту внимательным.
- Вижу, вижу, - пробормотал Евгений Павлович с легкою усмешкой. Он был очень смешлив в этот вечер.
- Что вы видите? - встрепенулся князь.
- А вы и не подозреваете, милый князь, - продолжал усмехаться Евгений Павлович, не отвечая на прямой вопрос, - вы не подозреваете, что я просто пришел вас надуть и мимоходом от вас что-нибудь выпытать, а?
- Что вы пришли выпытать, в этом и сомнения нет, - засмеялся наконец и князь, - и даже, может быть, вы решили меня немножко и обмануть. Но ведь что ж, я вас не боюсь; при том же мне теперь как-то все равно, поверите ли? И… и… и так как я прежде всего убежден, что вы человек все-таки превосходный, то ведь мы, пожалуй, и в самом деле кончим тем, что дружески сойдемся. Вы мне очень понравились, Евгений Павлыч, вы… очень, очень порядочный, по-моему, человек!
- Ну, с вами во всяком случае премило дело иметь, даже какое бы ни было, - заключил Евгений Павлович; - пойдемте, я за ваше здоровье бокал выпью; я ужасно доволен, что к вам пристал. А! - остановился он вдруг: - этот господин Ипполит к вам жить переехал?
- Да.
- Он ведь не сейчас умрет, я думаю?
- А что?
- Так, ничего; я полчаса здесь с ним пробыл…
Ипполит все это время ждал князя и беспрерывно поглядывал на него и на Евгения Павловича, когда они разговаривали в стороне. Он лихорадочно оживился, когда они подошли к столу. Он был беспокоен и возбужден; пот выступал на его лбу. В сверкавших глазах его высказывалось, кроме какого-то блуждающего, постоянного беспокойства, и какое-то неопределенное нетерпение; взгляд его переходил без цели с предмета на предмет, с одного лица на другое. Хотя во всеобщем шумном разговоре он принимал до сих пор большое участие, но одушевление его было только лихорадочное; собственно к разговору он был невнимателен; спор его был бессвязен, насмешлив и небрежно парадоксален; он не договаривал и бросал то, о чем за минуту сам начинал говорить с горячечным жаром. Князь с удивлением и сожалением узнал, что ему позволили в этот вечер беспрепятственно выпить полные два бокала шампанского, и что початый стоявший перед ним бокал был уже третий. Но он узнал это только потом; в настоящую же минуту был не очень заметлив.
- А знаете, что я ужасно рад тому, что именно сегодня день вашего рождения, - прокричал Ипполит.
- Почему?
- Увидите; скорее усаживайтесь; во-первых, уж потому, что собрался весь этот ваш… народ. Я так и рассчитывал, что народ будет; в первый раз в жизни мне расчет удается! А жаль, что не знал о вашем рождении, а то бы приехал с подарком… Ха-ха! Да, может, я и с подарком приехал! Много ли до света?
- До рассвета и двух часов не осталось, - заметил Птицын, посмотрев на часы.
- Да зачем теперь рассвет,
- Вижу, вижу, - пробормотал Евгений Павлович с легкою усмешкой. Он был очень смешлив в этот вечер.
- Что вы видите? - встрепенулся князь.
- А вы и не подозреваете, милый князь, - продолжал усмехаться Евгений Павлович, не отвечая на прямой вопрос, - вы не подозреваете, что я просто пришел вас надуть и мимоходом от вас что-нибудь выпытать, а?
- Что вы пришли выпытать, в этом и сомнения нет, - засмеялся наконец и князь, - и даже, может быть, вы решили меня немножко и обмануть. Но ведь что ж, я вас не боюсь; при том же мне теперь как-то все равно, поверите ли? И… и… и так как я прежде всего убежден, что вы человек все-таки превосходный, то ведь мы, пожалуй, и в самом деле кончим тем, что дружески сойдемся. Вы мне очень понравились, Евгений Павлыч, вы… очень, очень порядочный, по-моему, человек!
- Ну, с вами во всяком случае премило дело иметь, даже какое бы ни было, - заключил Евгений Павлович; - пойдемте, я за ваше здоровье бокал выпью; я ужасно доволен, что к вам пристал. А! - остановился он вдруг: - этот господин Ипполит к вам жить переехал?
- Да.
- Он ведь не сейчас умрет, я думаю?
- А что?
- Так, ничего; я полчаса здесь с ним пробыл…
Ипполит все это время ждал князя и беспрерывно поглядывал на него и на Евгения Павловича, когда они разговаривали в стороне. Он лихорадочно оживился, когда они подошли к столу. Он был беспокоен и возбужден; пот выступал на его лбу. В сверкавших глазах его высказывалось, кроме какого-то блуждающего, постоянного беспокойства, и какое-то неопределенное нетерпение; взгляд его переходил без цели с предмета на предмет, с одного лица на другое. Хотя во всеобщем шумном разговоре он принимал до сих пор большое участие, но одушевление его было только лихорадочное; собственно к разговору он был невнимателен; спор его был бессвязен, насмешлив и небрежно парадоксален; он не договаривал и бросал то, о чем за минуту сам начинал говорить с горячечным жаром. Князь с удивлением и сожалением узнал, что ему позволили в этот вечер беспрепятственно выпить полные два бокала шампанского, и что початый стоявший перед ним бокал был уже третий. Но он узнал это только потом; в настоящую же минуту был не очень заметлив.
- А знаете, что я ужасно рад тому, что именно сегодня день вашего рождения, - прокричал Ипполит.
- Почему?
- Увидите; скорее усаживайтесь; во-первых, уж потому, что собрался весь этот ваш… народ. Я так и рассчитывал, что народ будет; в первый раз в жизни мне расчет удается! А жаль, что не знал о вашем рождении, а то бы приехал с подарком… Ха-ха! Да, может, я и с подарком приехал! Много ли до света?
- До рассвета и двух часов не осталось, - заметил Птицын, посмотрев на часы.
- Да зачем теперь рассвет,