Что за странная моя судьба! – прибавила она почти с отчаянием. – Если человеку не хочется, не нужно жить… неужели бог не сжалится, не возьмет меня? Мешать тебе…
– Напрасно ты думаешь, что эта жертва тяжела для меня. Полно жить этой деревянной жизнью! Я хочу отдохнуть, успокоиться; а где я успокоюсь, как не наедине с тобой?.. Мы поедем в Италию.
– Петр Иваныч! – сказала она, почти плача, – ты добр, благороден… я знаю, ты в состоянии на великодушное притворство… но, может быть, жертва бесполезна, может быть, уж… поздно, а ты бросишь свои дела…
– Пощади меня, Лиза, и не добирайся до этой мысли, – возразил Петр Иваныч, – иначе ты увидишь, что я не из железа создан… Я повторяю тебе, что я хочу жить не одной головой: во мне еще не все застыло.
Она глядела на него пристально, с недоверчивостью.
– И это… искренно? – спросила она, помолчав, – ты точно хочешь покоя, уезжаешь не для меня одной?
– Нет: и для себя.
– А если для меня, я ни за что, ни за что…
– Нет, нет! я нездоров, устал… хочу отдохнуть…
Она подала ему руку. Он с жаром поцеловал ее.
– Так едем в Италию? – спросил он.
– Хорошо, поедем, – отвечала она монотонно.
У Петра Иваныча – как гора с плеч. «Что-то будет!» – подумал он.
Долго сидели они, не зная, что сказать друг другу. Неизвестно, кто первый прервал бы молчание, если б они оставались еще вдвоем. Но вот в соседней комнате послышались торопливые шаги. Явился Александр.
Как он переменился! Как пополнел, оплешивел, как стал румян! С каким достоинством он носит свое выпуклое брюшко и орден на шее! Глаза его сияли радостью. Он с особенным чувством поцеловал руку у тетки и пожал дядину руку…
– Откуда? – спросил Петр Иваныч.
– Угадайте, – отвечал Александр значительно.
– У тебя сегодня какая-то особенная прыть, – сказал Петр Иваныч, глядя на него вопросительно.
– Бьюсь об заклад, что не угадаете! – говорил Александр.
– Лет десять или двенадцать назад однажды ты, я помню, вот этак же вбежал ко мне, – заметил Петр Иваныч, – еще разбил у меня что-то… тогда я сразу догадался, что ты влюблен, а теперь… ужели опять? Нет, не может быть: ты слишком умен, чтоб…
Он взглянул на жену и вдруг замолчал.
– Не угадываете? – спросил Александр.
Дядя глядел на него и все думал.
– Уж не… женишься ли ты? – сказал он нерешительно.
– Угадали! – торжественно воскликнул Александр. – Поздравьте меня.
– В самом деле? На ком? – спросили и дядя и тетка.
– На дочери Александра Степаныча.
– Неужели? Да ведь она богатая невеста, – сказал Петр Иваныч. – И отец… ничего?
– Я сейчас от них. Отчего отцу не согласиться? Напротив, он со слезами на глазах выслушал мое предложение; обнял меня и сказал, что теперь он может умереть спокойно: что он знает, кому вверяет счастье дочери… «Идите, говорит, только по следам вашего дядюшки!»
– Он сказал это? Видишь, и тут не без дядюшки!
– А что сказала дочь? – спросила Лизавета Александровна.
