Эдмонд
Я мог бы настоять, чтоб ты назвался,
Но вид твой так воинственен и горд
И речь так обличает воспитанье,
Что, правилам обычным вопреки,
Я пользоваться не хочу отсрочкой.
Бросаю ложь твою тебе назад,
Она меня ни краем не задела, —
И чтоб ее в тебе похоронить,
Мечом прокладываю ей дорогу.
Трубите бой!
Трубы. Схватка. Эдмонд падает.
Герцог Альбанский
Не добивай его!
Гонерилья
Ты — жертва козней, Глостер! По закону,
Не бьются с неизвестными. Ты мог
Не отвечать. Тебя не победили,
А взяли хитростью.
Герцог Альбанский
Прошу молчать!
А то заткну вам рот бумагой этой! —
Прочти, злодей. В письме твой приговор.
(Гонерилье.)
Не рвать записки! Вам она знакома?
(Дает Эдмонду письмо.)
Гонерилья
Что ж! Здесь — моя держава, не твоя.
Кому судить меня?
Герцог Альбанский
Предел бесстыдства!
Так ты записку знаешь, стало быть?
Гонерилья
Не спрашивай, что знаю я.
(Уходит.)
Герцог Альбанский
(офицеру)
Смотрите
За ней. Она от горя вне себя.
Офицер уходит.
Эдмонд
Я сделал все, в чем ты меня винил,
И много больше. Время все откроет.
Моя пора пришла. Но кто же ты,
Кому так посчастливилось со мною?
Откройся, рыцарь. Я тебя прошу.
Эдгар
Признанием отвечу на признанье.
Не ниже по рожденью я, чем ты,
А если выше — тем твой грех тяжеле.
Меня зовут Эдгар, и я твой брат.
Но боги правы, нас за прегрешенья
Казня плодами нашего греха.
За незаконность твоего рожденья
Глазами поплатился твой отец.
Эдмонд
Да, правда. Колесо судьбы свершило
Свой оборот. Я здесь и побежден.
Герцог Альбанский
Я догадался по твоей осанке
О знатности твоей. Дай обниму.
Не знать мне счастья, если хоть притворно
На миг я отвернулся от тебя
И твоего отца!
Эдгар
Я это знаю.
Герцог Альбанский
Где ты скрывался? Как проведал ты
О бедствиях отца?
Эдгар
Я разделял их.
Послушайте коротенький рассказ.
Я б умереть хотел, когда я кончу.
Как нас к себе привязывает жизнь!
Мы медленную смерть от долгих пыток
Предпочитаем быстрому концу.
Узнав, что я объявлен вне закона,
Я стал скрываться, принял жалкий вид
Помешанного и бродил в лохмотьях,
Которых псы чурались. Так набрел
Я на отца с кровавыми кругами
Глазниц, пустых, как кольца без камней.
Я стал его вожатым, побирался,
Кормил его, поддерживал в нем дух.
Ах, отчего я в первый раз открылся
Ему лишь полчаса тому назад,
Когда, вооружившись перед битвой,
Просил, чтоб он меня благословил,
И описал ему свои скитанья!
Удар был слишком резок. Чересчур
Сошлись в нем вместе радость и страданье.
Их столкновенья сердце не снесло
И разорвалось.
