Лев Толстой. "Севастопольские рассказы". Стр. 38
16
На нашем бастионе и на французской траншее выставлены белые флаги, и между ними в цветущей долине кучками лежат без сапог, в серых и в синих одеждах, изуродованные трупы, которые сносят рабочие и накладывают на повозки. Ужасный, тяжелый запах мертвого тела наполняет воздух. Из Севастополя и из французского лагеря толпы народа высыпали смотреть на это зрелище и с жадным и благосклонным любопытством стремятся одни к другим.
Послушайте, что говорят между собой эти люди. Вот в кружке собравшихся около него русских и французов молоденький офицер, хотя плохо, но достаточно хорошо, чтоб его понимали, говорящий по-французски, рассматривает гвардейскую сумку.
– Э сеси пуркуа се уазо иси? – говорит он.
– Parce que c'est une giberne d'un regiment de la garde, monsieur, qui porte l'aigle imperial.
– Э ву де ла гард?
– Pardon, monsieur, du sixieme de ligne.
– Э сеси у аште?[28 - – Почему эта птица здесь?– Потому что это сумка гвардейского полка; у него императорский орел.– А вы из гвардии?– Нет, извините, сударь, из шестого линейного.– А это где купили? (франц.)]– спрашивает офицер, указывая на деревянную желтую сигарочницу, в которой француз курит папиросу.
– A Balaclave, monsieur! C'est tout simple – en bois de palme [29 - В Балаклаве. Это просто из пальмового дерева (франц.)].
– Жоли! – говорит офицер, руководимый в разговоре не столько собственным произволом, сколько словами, которые он знает.
– Si vous voulez bien garder cela comme souvenir de cette rencontre, vous m'obligerez [30 - Вы меня обяжете, если оставите себе эту вещь на память о нашей встрече (франц.)]. – И учтивый француз выдувает папироску и подает офицеру сигарочницу с маленьким поклоном. Офицер дает ему свою, и все присутствующие в группе, как французы, так и русские, кажутся очень довольными и улыбаются.
Вот пехотный бойкий солдат, в розовой рубашке и шинели внакидку, в сопровождении других солдат, которые, руки за спину, с веселыми, любопытными лицами, стоят за ним, подошел к французу и попросил у него огня закурить трубку. Француз разжигает, расковыривает трубку и высыпает огня русскому.
– Табак бун, – говорит солдат в розовой рубашке, и зрители улыбаются.
– Oui, bon tabac, tabac turc, – говорит француз, – et chez vous tabac russe? bon? [31 - Да, хороший табак, турецкий табак, – а у вас русский табак? хороший? (франц.)]
– Рус бун, – говорит солдат в розовой рубашке, причем присутствующие покатываются со смеху. – Франсе нет бун, бонжур, мусье, – говорит солдат в розовой рубашке, сразу уж выпуская весь свой заряд знаний языка, и треплет француза по животу и смеется. Французы тоже смеются.
– Il ne sont pas jolis ces b(etes) de russes [32 - Они не красивы, эти русские скоты (франц.)], – говорит один зуав из толпы французов.