– Вот он, наш герой является! – сказал капитан в то время, как Краут, размахивая руками и побрякивая шпорами, весело входил в комнату. – Чего хотите, Фридрих Крестьяныч: чаю или водки?
– Я уж приказал себе чайку поставить, – отвечал он, – а водочки покамест хватить можно для услаждения души. Очень приятно познакомиться; прошу нас любить и жаловать, – сказал он Володе, который, встав, поклонился ему, – штабс-капитан Краут. Мне на бастионе фейерверкер сказывал, что вы прибыли еще вчера.
– Очень вам благодарен за вашу постель: я ночевал на ней.
– Покойно ли вам только было? там одна ножка сломана; да все некому починить – в осадном-то положении, – ее подкладывать надо.
– Ну что, счастливо отдежурили? – спросил Дяденко.
– Да ничего, только Скворцову досталось, да лафет один вчера починили. Вдребезги разбили станину.
Он встал с места и начал ходить; видно было, что он весь находился под влиянием приятного чувства человека, только что вышедшего из опасности.
– Что, Дмитрий Гаврилыч, – сказал он, потрясая капитана за коленки, – как поживаете, батюшка? Что ваше представленье, молчит еще?
– Ничего еще нет.
– Да и не будет ничего, – заговорил Дяденко, – я вам доказывал это прежде.
– Отчего же не будет?
– Оттого, что не так написали реляцию.
– Ах вы, спорщик, спорщик, – сказал Краут, весело улыбаясь, – настоящий хохол неуступчивый. Ну, вот вам назло же, выйдет вам поручика.
– Нет, не выйдет.
– Вланг, принесите-ка мне мою трубочку да набейте, – обратился он к юнкеру, который тотчас же охотно побежал за трубкой.
Краут всех оживил, рассказывал про бомбардированье, расспрашивал, что без него делалось, заговаривал со всеми.
19
– Ну, как? вы уж устроились у нас? – спросил Краут у Володи. – Извините, как ваше имя и отчество? У нас, вы знаете, уж такой обычай в артиллерии. Лошадку верховую приобрели?
– Нет, – сказал Володя, – я не знаю, как быть. Я капитану говорил: у меня лошади нет, да и денег тоже нет, покуда я не получу фуражных и подъемных. Я хочу просить покамест лошади у батарейного командира, да боюсь, как бы он не отказал мне.
– Аполлон Сергеич-то? – Он произвел губами звук, выражающий сильное сомнение, и посмотрел на капитана. – Вряд!
– Что ж, откажет – не беда, – сказал капитан, – тут-то лошади, по правде, и не нужно, а все попытать можно, я спрошу нынче.
– Как! вы его не знаете, – вмешался Дяденко, – другое что откажет, а им ни за что… хотите пари?..
– Ну, да ведь уж известно, вы всегда противоречите.
– Оттого противоречу, что я знаю, он на другое скуп, а лошадь даст, потому что ему нет расчета отказать.
– Как нет расчета, когда ему здесь по 8 рублей овес обходится! – сказал Краут. – Расчет-то есть не держать лишней лошади!
