"Война и мир". Том 1. Страница 200
Ростов взял письмо и, бросив на диван деньги, облокотился обеими руками на стол и стал читать. Он прочел несколько строк и злобно взглянул на Берга. Встретив его взгляд, Ростов закрыл лицо письмом.
— Однако денег вам порядочно прислали, — сказал Берг, глядя на тяжелый, вдавившийся в диван кошелек. — Вот мы так и жалованьем, граф, пробиваемся. Я вам скажу про себя…
— Вот что, Берг милый мой, — сказал Ростов, — когда вы получите из дома письмо и встретитесь с своим человеком, у которого вам захочется расспросить про всё, и я буду тут, я сейчас уйду, чтоб не мешать вам. Послушайте, уйдите, пожалуйста, куда-нибудь, куда-нибудь… к чорту! — крикнул он и тотчас же, схватив его за плечо и ласково глядя в его лицо, видимо, стараясь смягчить грубость своих слов, прибавил: — вы знаете, не сердитесь; милый, голубчик, я от души говорю, как нашему старому знакомому.
— Ах, помилуйте, граф, я очень понимаю, — сказал Берг, вставая и говоря в себя горловым голосом.
— Вы к хозяевам пойдите: они вас звали, — прибавил Борис.
Берг надел чистейший, без пятнушка и соринки, сюртучок, взбил перед зеркалом височки кверху, как носил Александр Павлович, и, убедившись по взгляду Ростова, что его сюртучок был замечен, с приятной улыбкой вышел из комнаты.
— Ах, какая я скотина, однако! — проговорил Ростов, читая письмо.
— А что?
— Ах, какая я свинья, однако, что я ни разу не писал и так напугал их. Ах, какая я свинья, — повторил он, вдруг покраснев. — Что же, пошли за вином Гаврилу! Ну, ладно, хватим! — сказал он…
В письмах родных было вложено еще рекомендательное письмо к князю Багратиону, которое, по совету Анны Михайловны, через знакомых достала старая графиня и посылала сыну, прося его снести по назначению и им воспользоваться.
— Вот глупости! Очень мне нужно, — сказал Ростов, бросая письмо под стол.
— Зачем ты это бросил? — спросил Борис.
— Письмо какое-то рекомендательное, чорта ли мне в письме!
— Как чорта ли в письме? — поднимая и читая надпись, сказал Борис. — Письмо это очень нужное для тебя.
— Мне ничего не нужно, и я в адъютанты ни к кому не пойду.
— Отчего же? — спросил Борис.
— Лакейская должность!
— Ты всё такой же мечтатель, я вижу, — покачивая головой, сказал Борис.
— А ты всё такой же дипломат. Ну, да не в том дело… Ну, ты что? — спросил Ростов.
— Да вот, как видишь. До сих пор всё хорошо; но признаюсь, желал бы я очень попасть в адъютанты, а не оставаться во фронте.
— Зачем?
— Затем, что, уже раз пойдя по карьере военной службы, надо стараться делать, коль возможно, блестящую карьеру.
— Да, вот как! — сказал Ростов, видимо думая о другом.
Он пристально и вопросительно смотрел в глаза своему другу, видимо тщетно отыскивая разрешение какого-то вопроса.
Старик Гаврило принес вино.
— Не послать ли теперь за Альфонс Карлычем? — сказал Борис. — Он выпьет с тобою, а я не могу.
— Пошли, пошли! Ну, что эта немчура? — сказал Ростов с презрительной улыбкой.
— Однако денег вам порядочно прислали, — сказал Берг, глядя на тяжелый, вдавившийся в диван кошелек. — Вот мы так и жалованьем, граф, пробиваемся. Я вам скажу про себя…
— Вот что, Берг милый мой, — сказал Ростов, — когда вы получите из дома письмо и встретитесь с своим человеком, у которого вам захочется расспросить про всё, и я буду тут, я сейчас уйду, чтоб не мешать вам. Послушайте, уйдите, пожалуйста, куда-нибудь, куда-нибудь… к чорту! — крикнул он и тотчас же, схватив его за плечо и ласково глядя в его лицо, видимо, стараясь смягчить грубость своих слов, прибавил: — вы знаете, не сердитесь; милый, голубчик, я от души говорю, как нашему старому знакомому.
— Ах, помилуйте, граф, я очень понимаю, — сказал Берг, вставая и говоря в себя горловым голосом.
— Вы к хозяевам пойдите: они вас звали, — прибавил Борис.
Берг надел чистейший, без пятнушка и соринки, сюртучок, взбил перед зеркалом височки кверху, как носил Александр Павлович, и, убедившись по взгляду Ростова, что его сюртучок был замечен, с приятной улыбкой вышел из комнаты.
— Ах, какая я скотина, однако! — проговорил Ростов, читая письмо.
— А что?
— Ах, какая я свинья, однако, что я ни разу не писал и так напугал их. Ах, какая я свинья, — повторил он, вдруг покраснев. — Что же, пошли за вином Гаврилу! Ну, ладно, хватим! — сказал он…
В письмах родных было вложено еще рекомендательное письмо к князю Багратиону, которое, по совету Анны Михайловны, через знакомых достала старая графиня и посылала сыну, прося его снести по назначению и им воспользоваться.
— Вот глупости! Очень мне нужно, — сказал Ростов, бросая письмо под стол.
— Зачем ты это бросил? — спросил Борис.
— Письмо какое-то рекомендательное, чорта ли мне в письме!
— Как чорта ли в письме? — поднимая и читая надпись, сказал Борис. — Письмо это очень нужное для тебя.
— Мне ничего не нужно, и я в адъютанты ни к кому не пойду.
— Отчего же? — спросил Борис.
— Лакейская должность!
— Ты всё такой же мечтатель, я вижу, — покачивая головой, сказал Борис.
— А ты всё такой же дипломат. Ну, да не в том дело… Ну, ты что? — спросил Ростов.
— Да вот, как видишь. До сих пор всё хорошо; но признаюсь, желал бы я очень попасть в адъютанты, а не оставаться во фронте.
— Зачем?
— Затем, что, уже раз пойдя по карьере военной службы, надо стараться делать, коль возможно, блестящую карьеру.
— Да, вот как! — сказал Ростов, видимо думая о другом.
Он пристально и вопросительно смотрел в глаза своему другу, видимо тщетно отыскивая разрешение какого-то вопроса.
Старик Гаврило принес вино.
— Не послать ли теперь за Альфонс Карлычем? — сказал Борис. — Он выпьет с тобою, а я не могу.
— Пошли, пошли! Ну, что эта немчура? — сказал Ростов с презрительной улыбкой.