Она усвоила себе тон девушки, понесшей великое разочарованье, девушки, как будто потерявшей любимого человека или жестоко обманутой им. Хотя ничего подобного с ней не случилось, на нее смотрели, как на такую, и сама она даже верила, что она много пострадала в жизни. Эта меланхолия, не мешавшая ей веселиться, не мешала бывавшим у нее молодым людям приятно проводить время. Каждый гость, приезжая к ним, отдавал свой долг меланхолическому настроению хозяйки и потом занимался и светскими разговорами, и танцами, и умственными играми, и турнирами буриме, которые были в моде у Карагиных. Только некоторые молодые люди, в числе которых был и Борис, более углублялись в меланхолическое настроение Жюли, и с этими молодыми людьми она имела более продолжительные и уединенные разговоры о тщете всего мирского, и им открывала свои альбомы, исписанные грустными изображениями, изречениями и стихами. Жюли была особенно ласкова к Борису: жалела о его раннем разочаровании в жизни, предлагала ему те утешения дружбы, которые она могла предложить, сама так много пострадав в жизни, и открыла ему свой альбом. Борис нарисовал ей в альбом два дерева и написал: Arbres rustiques, vos sombres rameaux secouent sur moi les ténèbres et la mélancolie. [Сельские деревья, ваши темные сучья стряхивают на меня мрак и меланхолию.] В другом месте он нарисовал гробницу и написал:
«La mort est secourable et la mort est tranquille «Ah! contre les douleurs il n'y a pas d'autre asile». [Смерть спасительна и смерть спокойна; О! против страданий нет другого убежища.]
Жюли сказала, что это прелестно. — II y a quelque chose de si ravissant dans le sourire de la mélancolie, [Есть что-то бесконечно обворожительное в улыбке меланхолии,] — сказала она Борису слово в слово выписанное это место из книги. — C'est un rayon de lumière dans l'ombre, une nuance entre la douleur et le désespoir, qui montre la consolation possible. [Это луч света в тени, оттенок между печалью и отчаянием, который указывает на возможность утешения.] — На это Борис написал ей стихи:
«Aliment de poison d'une âme trop sensible, «Toi, sans qui le bonheur me serait impossible, «Tendre mélancolie, ah, viens me consoler, «Viens calmer les tourments de ma sombre retraite «Et mêle une douceur secrète «A ces pleurs, que je sens couler». [Ядовитая пища слишком чувствительной души, Ты, без которой счастье было бы для меня невозможно, Нежная меланхолия, о, приди, меня утешить, Приди, утиши муки моего мрачного уединения И присоедини тайную сладость К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
