Федор Тютчев. Послание Горация к Меценату, в котором приглашает его к сельскому обеду

 
Приди, желанный гость, краса моя и радость!
Приди, — тебя здесь ждет и кубок круговой,
И розовый венок, и песней нежных сладость!
       Возжженны не льстеца рукой,
       Душистый анемон и крины^*
       Лиют на брашны^* аромат,
       И полные плодов корзины
       Твой вкус и зренье усладят.
Приди, муж правоты, народа покровитель,
Отчизны верный сын и строгий друг царев,
Питомец сча́стливый кастальских чистых дев^*,
       Приди в мою смиренную обитель!
       Пусть велелепные^* столпы,
       Громады храмин позлащенны
Прельщают алчный взор несмысленной толпы;
 

 
Оставь на время град, в заботах погруженный,
Склонись под тень дубрав; здесь ждет тебя покой.
       Под кровом сельского Пената^*,
Где всё красуется, всё дышит простотой,
Где чужд холодный блеск и пурпура и злата, —
       Там сладок кубок круговой!
       Чело, наморщенное думой,
       Теряет здесь свой вид угрюмый;
В обители отцов всё льет отраду нам!
Уже небесный лев^* тяжелою стопою
В пределах зноя стал — и пламенной стезею
       Течет по светлым небесам!..
       В священной рощице Сильвана^*,
Где мгла таинственна с прохладою слиянна,
Где брезжит сквозь листов дрожащий, тихий свет,
Игривый ручеек едва-едва течет
И шепчет в сумраке с прибрежной осоко́ю;
Здесь в знойные часы, пред рощею густою,
Спит стадо и пастух под сению прохлад,
И в розовых кустах зефиры легки спят.
А ты, Фемиды жрец^*, защитник беззащитных,
Проводишь дни свои под бременем забот;
И счастье сограждан — благий, достойный плод
       Твоих стараний неусыпных! —
Для них желал бы ты познать судьбы предел;
Но строгий властелин земли, небес и ада
Глубокой, вечной тьмой грядущее одел.
       Благоговейте, персти чада^*! —
Как! Прах земной объять небесное посмеет?
Дерзнет ли разорвать таинственный покров?
Быстрейший самый ум, смутясь, оцепенеет,
И буйный сей мудрец — посмешище богов!
Мы можем, странствуя в тернистой сей пустыне,
Сорвать один цветок, ловить летящий миг;
       Грядущее не нам — судьбине;
Так предадим его на произвол благих!
Что время? Быстрый ток, который в долах мирных,
В брегах, украшенных обильной муравой,
       Катит кристалл валов сапфирных;
И по сребру зыбей свет солнца золотой
Играет и скользит; но час — и, бурный вскоре,
Забыв свои брега, забыв свой мирный ход,
       Теряется в обширном море,
В безбрежной пустоте необозримых вод!
 

 
Но час — и вдруг нависших бурь громады
       Извергли дождь из черных недр;
Поток возвысился, ревет, расторг преграды,
       И роет волны ярый ветр!..
Блажен, стократ блажен, кто может в умиленье,
       Воззревши на Вождя светил^*,
Текущего почить в Нептуновы владенья^*,
Кто может, радостный, сказать себе: «Я жил!»
       Пусть завтра тучею свинцовой
Всесильный бог громов вкруг ризою багровой
       Эфир сгущенный облечет
Иль снова в небесах рассыплет солнца свет —
Для смертных всё равно; и что крылаты годы
       С печального лица земли
В хранилище времен с собою увлекли,
Не пременит того и сам Отец природы.
       Сей мир — игралище Фортуны злой.
Она кичливый взор на шар земной бросает
       И всей вселенной потрясает
       По прихоти слепой!..
Неверная, меня сегодня осенила;
Богатства, почести обильно мне лиет,
       Но завтра вдруг простерла крыла,
       К другим склоняет свой полет!
Я презрен — не ропщу, — и, горестный свидетель
       И жертва роковой игры,
       Ей отдаю ее дары
       И облекаюсь в добродетель!..
       Пусть бурями увитый Нот^*
Пучины сланые крутит^* и воздымает
И черные холмы морских кипящих вод
       С громовой тучею сливает,
       И бренных кораблей
Рвет снасти, всё крушит в свирепости своей…
Отчизны мирныя покрытый небесами,
Не буду я богов обременять мольбами;
Но дружба и любовь, среди житейских волн,
Безбедно приведут в пристанище мой челн.