Был день суда и осужденья — Тот роковой, бесповоротный день, Когда для вящего паденья На высшую вознесся он ступень, —
И, божьим промыслом теснимый И загнанный на эту высоту, Своей ногой непогрешимой В бездонную шагнул он пустоту, — Когда, чужим страстям послушный, Игралище и жертва темных сил, Так богохульно-добродушно Он божеством себя провозгласил… О новом бого-человеке Вдруг притча создалась — и в мир вошла, И святотатственной опеке Христова церковь предана была. О, сколько смуты и волнений Воздвиг с тех пор непогрешимый тот, И как под бурей этих прений Кощунство зреет и соблазн растет. В испуге ищут правду божью, Очнувшись вдруг, все эти племена, И как тысячелетней ложью Она для них вконец отравлена́. И одолеть она не в силах Отравы той, что в жилах их течет, В их самых сокровенных жилах, И долго будет течь, — и где исход? · · · Но нет, как ни борись упрямо, Уступит ложь, рассеется мечта, И ватиканский далай-лама* Не призван быть наместником Христа.
