- На Каладане мы правили, опираясь на мощь моря и воздуха, здесь мы должны использовать мощь пустыни. Это то, что ты получаешь в наследство, Пол. Что станет с вами, если что-то случится со мной? Твоему дому тогда не будет угрожать медленное и угрюмое угасание, падение его будет стремительным, вас с матерью начнут преследовать. И тогда останется единственное спасение - бегство.
Пол сглотнул, подбирая слова, но ничего не приходило в голову. Он никогда не видел своего отца настолько упавшим духом.
- При попытке удержать Арраки, - продолжал герцог, - неизбежно встанет вопрос о сохранении славного имени нашего рода. - Он указал в окно на знамена Атридесов, безжизненно свисающие с флагштоков, установленных по краям посадочного поля. - Ничьи дьявольские козни не должны запятнать эти гордые и честные знамена.
Горло у Пола пересохло От слов отца веяло такой безысходностью, таким фатализмом, что мальчик почувствовал себя опустошенным.
Герцог достал из кармана возбуждающую таблетку и проглотил ее, не запивая.
- Власть и страх, - сказал он, - вот инструменты управления государством. Надо приказать, чтобы тебя усиленно обучали искусству ведения партизанской войны А фильм в случае крайней необходимости ты смог бы сыграть и на этом.
Пол смотрел на отца, по мере действия таблетки его плечи расправлялись. Но полные страха и сомнения.
- Что-то задерживает эколога, - пробормотал герцог. - Я велел Зуфиру поторопить его.
* * *
Однажды мой отец, падишах-император, взял меня за
руку, и я, вспомнив то, чему научила меня мать,
почувствовала, что он не спокоен. Отец повел меня в
портретную галерею и остановился перед полотном, на
котором был изображен герцог Лето Атридес. Я
заметила между ними - моим отцом и человеком на
портрете - большое сходство У обоих были благородные
худощавые лица с острыми чертами. Но больше всего
меня поразили их глаза, одинаково холодные и
величественные. "Дочь, - сказал мне отец, - я хотел
бы, чтобы ты была старше, когда для этого человека
наступит время выбирать себе женщину". Моему отцу
тогда было семьдесят лет, хотя он выглядел не старше
человека на портрете, а мне - всего четырнадцать, но
я до сих пор помню, о чем подумала в то мгновение,
мой отец втайне желает иметь герцога своим сыном и
ненавидит политическую необходимость, вынуждавшую их
быть врагами.
Принцесса Ирулэн.
В доме моего отца.
Первая встреча с людьми, которых ему было приказано предать, потрясла доктора Кайнза. Он гордился тем, что был ученым, для которого легенды были лишь любопытными гипотезами, возможными путями к познанию сущности культур. Но мальчик так удивительно соответствовал древнему поверью, особенно его вопрошающие глаза и сдерживаемая искренность, характерная для его облика.
