Они прошли коридор, еще одну дверь-клапан, еще коридор и вошли в помещение, которое предназначалось для отдыха сайадины в дневное время. Каменный пол покрывали ковры и подушки, стены прятались под узорчатыми тканями с изображенным на них красным ястребом. Низкий складной столик у одной из стен был завален бумагами, от которых исходил аромат спайса.
Преподобная мать сидела одна, прямо против входа. Она посмотрела на вошедших отсутствующим, устремленным в себя взглядом, вызывавшим невольную дрожь.
Отейм сложил ладони у груди:
- Я привел Чани, - с этими словами он поклонился и исчез за занавесами.
И Джессика подумала: "Как я скажу об этом Чани?"
- Как чувствует себя мой внук? - спросила Джессика.
"Значит, приветствие будет ритуальным, - подумала Чани, и страхи ее вернулись вновь. - Где Муаддиб? Почему его здесь нет? Почему он меня не встречает?"
- Он здоров и счастлив, матушка, - ответила Чани. - Я оставила его и Алию на попечение Хары.
"Матушка", - подумала Джессика. - Да, она имеет право называть меня так в ритуальном приветствии. Она подарила мне внука".
- Я слышала, что из сьетча Коануа была прислана в подарок материя, ровным, невыразительным голосом произнесла Джессика.
- Это прекрасная материя.
- Прислала ли мне Алия записку?
- Нет. Но сейчас люди сьетча стали привыкать к ее странностям, и стало легче.
"Почему она тянет? - подумала Чани. - Случилось нечто важное, иначе за мной не прислали бы топтер. А мы никак не можем покончить с ритуалом".
- Часть новой материи мы должны употребить на одежду для маленького Лето, - тон оставался сухим и безжизненным.
- Как пожелаете, матушка, - в тон ей сказала Чани. - Есть ли новости с поля боя? - она изо всех сил старалась сохранять бесстрастное выражение лица, опасаясь, что Джессика может понять истинный смысл вопроса - он был о Муаддибе.
- Новые победы. Раббан осторожно намекает на перемирие. Его посланные лишились воды. В некоторых деревнях синков Раббан даже пошел на снижение налогов. Люди понимают, что он делает это из страха перед нами.
- Все идет так, как предсказал Муаддиб, - сказала Чани. Она прямо посмотрела на Джессику, стараясь подавить свои страхи. "Я произнесла его имя, но она не отозвалась на это. На этом застывшем каменном лице ничего нельзя прочесть... такой я ее еще никогда не видела. Что с моим У зудом?"
- Хотелось бы мне оказаться сейчас на юге, - сказала Джессика. Оазисы были так прекрасны, когда мы их покидали. Не так уж далек тот день, когда вся земля станет цветущей.
- Земля прекрасна, это правда, но на ней много скорби.
- Скорбь - гордость победы, - ответила Джессика.
"Не подготавливает ли она меня к скорби?" - спросила себя Чани.
- Так много женщин, оставшихся без мужчин. Мне завидовали, когда узнали, что меня вызывают на север.
- Это я тебя вызвала, - ответила Джессика на ее непрямой вопрос.
