Николай Некрасов. Филантроп

   Частию по глупой честности,
   Частию по простоте,
   Пропадаю в неизвестности,
   Пресмыкаюсь в нищете.
   Место я имел доходное,
   А доходу не имел:
   Бескорыстье благородное!
   Да и брать-то не умел.
   В провиантскую комиссию
   Поступивши, например,
   Покупал свою провизию -
   Вот какой миллионер!
   Не взыщите! честность ярая
   Одолела до ногтей;
   Даже стыдно вспомнить старое -
   Ведь имел уж и детей!
   Сожалели по Житомиру:
   "Ты-де нищим кончишь век
   И семейство пустишь по миру,
   Беспокойный человек!"
   Я не слушал. Сожаления
   В недовольство перешли,
   Оказались упущения,
   Подвели – и упекли!
   Совершилося пророчество
   Благомыслящих людей:
   Холод, голод, одиночество,
   Переменчивость друзей -
   Всё мы, бедные, изведали,
   Чашу выпили до дна:
   Плачут дети – не обедали,-
   Убивается жена,
   Проклинает поведение,
   Гордость глупую мою;
   Я брожу как приведение,
   Но – свидетель бог – не пью!
   Каждый день встаю ранехонько,
   Достаю насущный хлеб…
   Так мы десять лет, ровнехонько
   Бились, волею судеб.
 
   Вдруг – известье незабвенное!-
   Получаю письмецо,
   Что в столице есть отменное,
   Благородное лицо;
   Муж, которому подобного,
   Может быть, не знали вы,
   Сердца ангельски незлобного
   И умнейшей головы.
   Славен не короной графскою,
   Не приездом ко двору,
   Не звездою станиславскою,
   А любовию к добру, -
   О народном просвещении
   Соревнуя, генерал
   В популярном изложении
   Восемь томов написал.
   Продавал в большом количестве
   Их дешевле пятака,
   Вразумить об электричестве
   В них стараясь мужика.
   Словно с равными беседуя,
   Он и с нищими учтив,
   Нам терпенье проповедуя,
   Как Сократ красноречив.
 
   Он мое же поведение
   Мне как будто объяснил,
   И ко взяткам отвращение
   Я тогда благословил;
   Перестал стыдиться бедности:
   Да! лохмотья нищеты
   Не свидетельство зловредности,
   А скорее правоты!
   Снова благородной гордости
   (Человек самолюбив),
   Упования и твердости
   Я почувствовал прилив.
   "Нам господь послал спасителя,-
   Говорю тогда жене,-
   Нашим крошкам покровителя!"
   И бедняжка верит мне.
   Горе мы забвенью предали,
   Сколотили сто рублей,
   Всё как следует разведали
   И в столицу поскорей.
   Прикатили прямо к сроднику,
   Не пустил – я в нумера…
   Вся семья моя угоднику
   В ночь молилась. Со двора
   Вышел я чем свет. Дорогою,
   Чтоб участие привлечь,
   Я всю жизнь свою убогую
   Совместил в такую речь:
   "Оттого-де ныне с голоду
   Умираю словно тварь,
   Что был глуп и честен смолоду,
   Знал, что значит бог и царь.
   Не скажу: по справедливости
   (Невелик я генерал),
   По ребяческой стыдливости
   Даже с правого не брал -
   И погиб… Я горе мыкаю,
   Я работаю за двух,
   Но не чаркой – вашей книгою
   Подкрепляю старый дух,
   Защитите!.."
   Не заставили
   Ждать минуты не одной.
   Вот в приемную поставили,
   Доложили чередой.
   Вот идут – остановилися,
   Я сробел, чуть жив стою;
   Замер дух, виски забилися,
   И забыл я речь свою!
   Тер и лоб и переносицу,
   В потолок косил глаза,
   Бормотал лишь околесицу,
   А о деле – ни аза!
   Изумились, брови сдвинули:
   "Что вам нужно?" – говорят.
   "Нужно мне…" Тут слезы хлынули
   Совершенно невпопад.
   Просто вещь непостижимая
   Приключилася со мой:
   Грусть, печаль неудержимая
   Овладела всей душой.
   Всё, чем жизнь богата с младости
   Даже в нищенском быту -
   Той поры счастливой радости,
   Попросту сказать: мечту -
   Всё, что кануло и сгинуло
   В треволненьях жизни сей,
   Всё я вспомнил, всё прихлынуло
   К сердцу… Жалкий дуралей!
   Под влиянием прошедшего,
   В грудь ударив кулаком,
   Взвыл я вроде сумасшедшего
   Пред сиятельным лицом!..
 
   Все такие обстоятельства
   И в мундиришке изъян
   Привели его сиятельство
   К заключенью, что я пьян.
   Экзекутора, холопа ли
   Попрекнули, что пустил,
   И ногами так затопали…
   Я лишился чувств и сил!
   Жаль, одним не осчастливили -
   Сами не дали пинка…
   Пьяницу с почетом вывели
   Два огромных гайдука.
   Словно кипятком ошпаренный,
   Я бежал, не слыша ног,
   Мимо лавки пивоваренной,
   Мимо погребальных дрог,
   Мимо магазина швейного,
   Мимо бань, церквей и школ,
   Вплоть до здания питейного -
   И уж дальше не пошел!
 
   Дальше нечего рассказывать!
   Минет сорок лет зимой,
   Как я щеку стал подвязывать,
   Отморозивши хмельной.
   Чувства словно как заржавели,
   Одолела страсть к вину;.
   Дети пьяницу оставили,
   Схоронил давно жену.
   При отшествии к родителям,
   Хоть кротка была весь век,
   Попрекнула покровителем.
   Точно: странный человек!
   Верст на тысячу в окружности
   Повестят свой добрый нрав,
   А осудят по наружности:
   Неказист – так и неправ!
   Пишут как бы свет весь заново
   К общей пользе изменить,
   А голодного от пьяного
   Не умеют отличить…
 
   (Ноябрь 1853)