Теодор Драйзер. Сестра Керри. Страница 227
Тысяча шансов против одного, что все это будет напрасно. Выйду, пожалуй». И вышел. В вестибюле отеля он сел в кресло и опять задумался над тем, что бы предпринять.
В то время, как Герствуд сидел, углубившись в свои мысли, довольный тем, что находится в тепле, в вестибюле показался хорошо одетый джентльмен, остановился, пристально посмотрел на Герствуда, точно желая проверить свою память, и подошел ближе.
Герствуд сразу узнал Карджила, владельца больших скаковых конюшен в Чикаго. В последний раз он видел этого человека в день выступления Керри в любительском спектакле. Он вспомнил, как этот самый Карджил вместе с женой подошел поздороваться с ним.
Герствуд был чрезвычайно смущен. По выражению его глаз чувствовалось, что он переживает тяжелые минуты.
— Да ведь это Герствуд! — воскликнул Карджил.
Он узнал своего бывшего приятеля, но искренне пожалел, что не узнал его раньше, ибо тогда мог бы избежать неприятной встречи.
— Да, это я, — сказал Герствуд. — Как поживаете?
— Очень хорошо, — ответил Карджил, стараясь придумать, о чем бы заговорить. — Вы остановились в этом отеле?
— Нет, я только назначил здесь свидание одному человеку.
— Я слышал, что вы покинули Чикаго. Я все удивлялся, куда это вы пропали.
— О, я уже давно живу здесь, — ответил Герствуд, думая лишь о том, как бы поскорее отделаться от своего собеседника.
— Дела идут хорошо, надеюсь?
— Прекрасно.
— Очень рад слышать, — сказал Карджил.
Несколько секунд они смущенно разглядывали друг друга.
— Ну, я пойду наверх. Меня там ждут, — сказал наконец Карджил. — Будьте здоровы!
Герствуд кивнул на прощание.
— Проклятие! — пробормотал он, направляясь к двери. — Я так и знал, что это случится!
Герствуд прошел несколько кварталов и посмотрел на часы. Было только еще половина второго. Он старался придумать, куда бы пойти, где бы еще поискать работы. Погода была скверная, и Герствуду хотелось поскорее очутиться дома. Наконец, почувствовав, что ноги у него озябли и промокли, он сел в трамвай, который доставил его на Пятьдесят девятую улицу. Куда ехать, ему было безразлично. Выйдя из вагона, он направился в обратную сторону по Седьмой авеню. Но слякоть была совершенно невозможная, и бродить без всякой цели стало невыносимо. Герствуду казалось, что он простудился.
Подойдя к углу, он стал дожидаться трамвая, направлявшегося на Южную сторону. Нет, в такой день нельзя ходить по улицам. Он поедет домой.
Керри была изумлена, увидя его уже в четверть третьего дома.
— Погода мерзкая, — только и сказал он.
Потом он снял пиджак и переобулся.
Ночью у Герствуда начался сильный озноб, и он принял хинин. Его лихорадило до утра, и он, естественно, сидел весь день дома, а Керри ухаживала за ним. Во время болезни он становился беспомощным; к тому же вид у него на сей раз был весьма неприглядный: он лежал нечесаный, в каком-то бесцветном халате.
В то время, как Герствуд сидел, углубившись в свои мысли, довольный тем, что находится в тепле, в вестибюле показался хорошо одетый джентльмен, остановился, пристально посмотрел на Герствуда, точно желая проверить свою память, и подошел ближе.
Герствуд сразу узнал Карджила, владельца больших скаковых конюшен в Чикаго. В последний раз он видел этого человека в день выступления Керри в любительском спектакле. Он вспомнил, как этот самый Карджил вместе с женой подошел поздороваться с ним.
Герствуд был чрезвычайно смущен. По выражению его глаз чувствовалось, что он переживает тяжелые минуты.
— Да ведь это Герствуд! — воскликнул Карджил.
Он узнал своего бывшего приятеля, но искренне пожалел, что не узнал его раньше, ибо тогда мог бы избежать неприятной встречи.
— Да, это я, — сказал Герствуд. — Как поживаете?
— Очень хорошо, — ответил Карджил, стараясь придумать, о чем бы заговорить. — Вы остановились в этом отеле?
— Нет, я только назначил здесь свидание одному человеку.
— Я слышал, что вы покинули Чикаго. Я все удивлялся, куда это вы пропали.
— О, я уже давно живу здесь, — ответил Герствуд, думая лишь о том, как бы поскорее отделаться от своего собеседника.
— Дела идут хорошо, надеюсь?
— Прекрасно.
— Очень рад слышать, — сказал Карджил.
Несколько секунд они смущенно разглядывали друг друга.
— Ну, я пойду наверх. Меня там ждут, — сказал наконец Карджил. — Будьте здоровы!
Герствуд кивнул на прощание.
— Проклятие! — пробормотал он, направляясь к двери. — Я так и знал, что это случится!
Герствуд прошел несколько кварталов и посмотрел на часы. Было только еще половина второго. Он старался придумать, куда бы пойти, где бы еще поискать работы. Погода была скверная, и Герствуду хотелось поскорее очутиться дома. Наконец, почувствовав, что ноги у него озябли и промокли, он сел в трамвай, который доставил его на Пятьдесят девятую улицу. Куда ехать, ему было безразлично. Выйдя из вагона, он направился в обратную сторону по Седьмой авеню. Но слякоть была совершенно невозможная, и бродить без всякой цели стало невыносимо. Герствуду казалось, что он простудился.
Подойдя к углу, он стал дожидаться трамвая, направлявшегося на Южную сторону. Нет, в такой день нельзя ходить по улицам. Он поедет домой.
Керри была изумлена, увидя его уже в четверть третьего дома.
— Погода мерзкая, — только и сказал он.
Потом он снял пиджак и переобулся.
Ночью у Герствуда начался сильный озноб, и он принял хинин. Его лихорадило до утра, и он, естественно, сидел весь день дома, а Керри ухаживала за ним. Во время болезни он становился беспомощным; к тому же вид у него на сей раз был весьма неприглядный: он лежал нечесаный, в каком-то бесцветном халате.