— Оставь эту мелочь себе, — заметила Керри. — Нам, вероятно, понадобится еще что-нибудь.
— Нет, — с своеобразной гордостью ответил Герствуд. — Держи уж ты деньги у себя.
— Ну, полно, Джордж! — настаивала Керри, сильно волнуясь. — Ведь, наверное, что-то придется еще покупать.
Герствуд был несколько удивлен этим, но он и не догадывался, конечно, каким жалким казался он в эту минуту Керри. Ей стоило огромных усилий сдержать дрожь в голосе.
Надо заметить, что точно так же Керри отнеслась бы и ко всякому другому человеку. Вспоминая последние минуты жизни с Друэ, она всегда упрекала себя в том, что плохо обошлась с ним. Она надеялась, что никогда больше не встретится с молодым коммивояжером, но ей было стыдно за себя. Правда, ушла она от него не по своей воле. Когда Герствуд приехал к ней ночью и сообщил, что с Друэ случилось несчастье, сердце ее разрывалось от жалости, и она немедленно помчалась к нему, чтобы хоть чем-нибудь помочь. Где-то во всем этом была жестокость, но, не умея мысленно проследить, где она кроется, Керри остановилась на мысли, что Друэ никогда не узнает, какую роль сыграл тут Герствуд, и ее поступок объяснит лишь черствостью — поэтому ей было неприятно, что человек, в свое время хорошо к ней относившийся, чувствует себя обиженным ею.
Она не отдавала себе отчета в том, что делает, поддаваясь подобным чувствам. А Герствуд, заметив мягкость Керри, подумал: «А все же она очень добрая по натуре».
Когда Керри в тот же день пришла к Лоле, та, напевая, уже укладывала вещи.
— Почему ты не переедешь сегодня же, Керри, вместе со мной? — спросила она.
— Не могу, — ответила Керри. — Я перееду в пятницу. Скажи, Лола, ты не могла бы одолжить мне те двадцать пять долларов?
— Конечно, — ответила Лола, доставая свою сумочку.
— Мне нужно еще кое-что купить, — сказала Керри.
— О, бери, пожалуйста! — воскликнула девушка, обрадовавшись возможности услужить Керри.
Герствуд уже несколько дней выходил из дому только за продуктами да за газетами. Наконец ему надоело сидеть взаперти, но холодная, сырая погода продолжала удерживать его дома. В пятницу выдался чудесный день, предвещавший весну и напоминавший людям о том, что земля не навеки лишилась тепла и красоты. С голубого неба, где сияло золотое светило, лились на землю хрустальные потоки теплого света. Воробьи мирно и весело чирикали на мостовой. А когда Керри открыла окно, с улицы ворвался южный ветерок.
— Как сегодня хорошо! — заметила она.
— Правда? — отозвался Герствуд.
Сразу после завтрака он надел свой лучший костюм и направился к двери.
— Ты вернешься к ленчу? — спросила Керри, скрывая волнение.
— Нет, — ответил Герствуд.
Очутившись на улице, он направился по Седьмой авеню к северу, ему хотелось дойти до реки Гарлем. Когда-то, направляясь для переговоров в контору пивоваренного завода, он хорошо запомнил этот район города, и теперь ему интересно было посмотреть, как изменилась река и ее берега.
