— Наверное, есть дома, где сдаются квартиры в две комнаты, этого для нас было бы вполне достаточно.
Керри инстинктивно возмутилась.
«Ни за что! — решила она. — Откуда взять денег на переезд? И подумать только: вечно жить с ним в двух комнатах! Нет, пока не случилось что-нибудь ужасное, лучше поскорее истратить все деньги на платья!»
В тот же день Керри так и сделала. А после этого оставался один только путь.
— Лола, — сказала она подруге, зайдя к ней, — я согласна переехать.
— Вот славно! — воскликнула та.
— Можно ли сделать это сейчас же? — спросила Керри, имея в виду комнату, о которой говорила ей девушка.
— Разумеется! — заверила ее Лола.
Они тотчас отправились осматривать комнату. У Керри оставалось еще десять долларов, вполне могло хватить на стол и квартиру в течение недели. Она выступит в новой роли через десять дней, а жалованье с прибавкой ей заплатят через неделю после этого. Керри внесла половину за свое новое жилище.
— У меня осталось ровно столько, чтобы протянуть до конца недели, — призналась она подруге.
— О, у меня есть деньги! — тотчас же вызвалась помочь ей Лола. — Займи у меня двадцать пять долларов.
— Благодарю, не надо, — сказала Керри. — Я думаю, что сумею как-нибудь обернуться.
Они решили переехать в пятницу, до которой оставалось всего два дня.
Теперь, когда вопрос был решен, Керри вдруг пала духом. Она чувствовала себя чуть ли не преступницей. Каждый день, наблюдая за Герствудом, она убеждалась, что, несмотря на всю свою непривлекательность, он все же достоин жалости.
Приглядываясь к нему вечером того дня, когда она приняла решение переехать, Керри подумала, что он не столько бесхарактерный и бездеятельный по натуре, сколько затравленный и обиженный судьбою человек. Его взгляд утратил былую остроту, лицо носило явные признаки надвигающейся старости, руки стали дряблыми, в волосах пробивалась седина. Не подозревая нависшей над ним беды, он раскачивался в качалке, читал газету и не замечал, что за ним наблюдают.
Зная, что конец близок, Керри стала более внимательна к нему.
— Ты бы сходил, Джордж, за банкой персикового компота, — предложила она, кладя на стол бумажку в два доллара.
— Хорошо, — отозвался Герствуд и при этом с удивлением посмотрел на деньги.
— И, может быть, ты найдешь хорошую спаржу, — добавила Керри. — Я приготовила бы ее к обеду.
Герствуд встал, взял деньги и пошел одеваться. И снова Керри заметила, как обтрепались его вещи. Она и раньше не раз обращала внимание на его ветхую одежду, но теперь почему-то внешность Герствуда особенно бросилась ей в глаза. Может быть, он и в самом деле ничего не может сделать? Ведь в Чикаго он преуспевал. Какой он бывал оживленный и подтянутый, когда приходил на свидание в парк! Один ли он во всем виноват?
Герствуд вернулся и положил на стол покупки и сдачу.
