- Э -эх! - с сожалением, тряхнув головой, воскликнул Яков Тарасович. - Всю обедню испортил ты, брат, мне! Разве можно так прямо вести дела с человеком? Тьфу! Дернула меня нелегкая послать тебя! Мне самому бы пойти... Я бы его вокруг пальца обернул!
- Ну, едва ли! Он говорит: "Я дуб..."
- Дуб? А я -пила... Дуб-дерево хорошее, да плоды его только свиньям годны... И выходит, что дуб- глуп...
- Да ведь всё равно платить надо...
- С этим не торопятся... умные люди! А ты -готов бегом бежать, чтобы деньги отдать... купец!
Яков Тарасович был решительно недоволен крестником. Он морщился и сердито приказывал дочери, молча разливавшей чай.
- Сахар подвинь мне, видишь -не достану... Лицо Любови было бледно, глаза мутны, и руки у нее двигались вяло, неловко... Фома посмотрел на нее и подумал:
"Смирная какая при отце-то..."
- О чем он говорил с тобой? -спросил его Маякин.
- Насчет грехов...
- Ну конечно! Всякому человеку свое дело дорого... а он -фабрикант грехов... Давно о нем и на каторге и в аду плачут-тоскуют, ждут -не дождутся...
- Увесисто говорит он, - задумчиво сказал Фома, помешивая чай в стакане.
- Меня ругал? -осведомился Маякин, ехидно искривив лицо.
- Было...
- А ты что?
- А я... слушал...
- Мм... что же слышал?
- "Сильному, говорит, простится, - а слабому нет прощения..."
- Премудрость, подумаешь!.. Это и блохи знают... Презрительное отношение крестного к Щурову почему-то раздражало Фому, и, глядя в лицо старика, он
с усмешкой сказал:
- А вас он не любит...
- Меня, брат, никто не любит! - с гордостью сказал Маякин. - И любить меня не за что, я не девка... Но зато -уважают меня... А уважают только тех, кого побаиваются...
И старик хвастливо подмигнул крестнику.
- Говорит он увесисто...-повторил Фома. -Жалуется... "Вымирает, говорит, настоящий купец... Всех, говорит, людей одной науке учат... чтобы все были одинаковы... на одно лицо..."
- Считает так, что - не годится это? Дурак! - презрительно сказал Маякин.
- А почему это хорошо? -спросил Фома, недоверчиво поглядывая на крестного.
- Ежели видим мы, что, взяв разных людей, сгоняют их в одно место и внушают всем одно мнение, - должны мы признать, что это умно... Потому- что такое человек в государстве? Не больше как простой кирпич, а все кирпичи должны быть одной меры, -понял? Людей, которые все одинаковой высоты и веса, как я хочу, так и положу...
- Кому же приятно кирпичом-то быть, -хмуро сказал Фома.
- Речь не о приятном, а о деле... Не всякому человеку можно рожу стереть, но ежели иного побить молотом, он будет золотом... А башка лопнет- что поделаешь? Слаба, значит, была...
- Говорил он также насчет труда... "Всё, говорит, машины работают, а люди от этого балуются..."
