- Та -ак! - зловеще измеряя глазами капитана, протянул Маякин. - Н -ну, Ефимушка, сдеру же я с тебя шкуру...
- Это не я! - быстро сказал Ефим.
- Не ты? - крикнул старик и весь затрясся. - Кто?
-- Сами хозяин...
- Фомка?! А ты, -ты что?
- Я - в люке лежал...
- А-а! Ты ле -жал...
- Связанный...
- Что -о? - взвизгнул старик тонким голосом.
- Позвольте по порядку... Так что они были выпимши и кричат: "Ступай прочь! я сам буду командовать!" Я говорю: "Не могу! Как я -капитан...""Связать, говорят, его!" И, связавши, спустили меня в люк, к матросам... А как сами были выпимши, то и захотели пошутить... Встречу нам шел воз... шесть порожних барж под "Черногорцем". Фома Игнатьич и загородили им путь... Свистали те... не раз... надо говорить правду - свистали!
- Ну-ну?
- Ну, и не справились... две передние навалило на нас... как они вдарили в борт нашей, мы и вдребезги... И они обе разбились... А нам куда горше пришлось...
Маякин встал со стула и засмеялся дребезжащим злым смехом. А Ефим вздыхал, разводил руками и говорил:
- Характер у них очень уж крупный... Тверезые они больше всё молчат и в задумчивости ходят, а вот подмочат вином свои пружины -и взовьются... Так что - в ту пору они и себе и делу не хозяин, а лютый враг - извините! Я хочу уйти, Яков Тарасович! Мне без хозяина - не свычно, не могу я без хозяина жить...
- Молчать! -сурово сказал Маякин. -Где Фома?
- Там, на месте... Они тотчас опосля этого случая пришли в себя и тут же послали за рабочими... Поднимать будут баржу... чай, уж и начали...
- Один он там? - спросил Маякин, опуская голову.
- Не... совсем...- тихо ответил Ефим, искоса посмотрев на Любовь. - Барыня при них... черная такая... Вроде как не в своем уме женщина...- вздыхая, сказал Ефим. - Всё поет... очень хорошо поет... соблазн большой!
- Я тебя про нее не спрашиваю! - злобно закричал Маякин. Морщины лица его болезненно сморщились, и Любови показалось, что отец заплачет сейчас...
- Успокоитесь, папаша! -ласково попросила она. - Может быть, убыток невелик...
-Невелик? -звонко крикнул Яков Тарасович. - Что ты, дура, понимаешь! Разве баржа разбилась?! Эх ты! Человек разбился! Вот оно что! А ведь он -нужен мне! Нужен он мне, черти вы тупые!
Старик гневно затряс головой и быстрыми шагами пошел по дорожке сада к дому...
...Фома в это время был верст за четыреста в деревенской избе, на берегу Волги. Он только что проснулся и, лежа среди избы, на ворохе свежего сена, смотрел угрюмо в окно, на небо, покрытое серыми, лохматыми тучами.
Не двигая тяжелой с похмелья головой, Фома чувствовал, что в груди у него тоже как будто безмолвные тучи ходят, - ходят, веют на сердце сырым холодом и теснят его. В движении туч по небу было что-то бессильное и боязливое... и в себе он чувствовал такое же... Не думая, он вспоминал пережитое за последние месяцы.
