Максим Горький. Фома Гордеев. Страница 170
Его окружили теснее; лица купцов стали строже, и Резников внушительно сказал ему:
- Не шуми, не буянь! Скоро в городе будем... Не срамись да и нас не срами... Не прямо же с пристани -в сумасшедший дом тебя?
- Да -а?! - воскликнул Фома. - Так вы меня в сумасшедший до-ом?
Ему не ответили. Он посмотрел на их лица и поник головой.
- Веди себя смирно, -развяжем!.. -сказал кто-то.
- Не надо! - тихо заговорил Фома. - Всё равно... И речь его снова приняла характер бреда.
- Я пропал... знаю! Только -не от вашей силы... а от своей слабости... да! Вы тоже черви перед богом... И -погодите! Задохнетесь... Я пропал -от слепоты... Я увидал много и ослеп... Как сова... Мальчишкой, помню... гонял я сову в овраге... она полетит и треснется обо что-нибудь... Солнце ослепило ее... Избилась вся и - пропала... А отец тогда сказал мне: "Вот так и человек: иной мечется, мечется, изобьется, измучится и бросится куда попало... лишь бы отдохнуть!.." Эй! развяжите мне руки...
Лицо его побледнело, глаза закрылись, плечи задрожали. Оборванный и измятый, он закачался на стуле, ударяясь грудью о край стола, и стал что-то шептать.
Купечество многозначительно переглядывалось. Иные, толкали друг друга под бока, молча кивали головами на Фому. Лицо Якова Маякина было неподвижно и темно, точно высеченное из камня.
- Может, развязать? - прошептал Бобров.
- Нет, не надо...- вполголоса сказал Маякин. - Оставим его здесь... а кто-нибудь пусть пошлет за каретой... Прямо в больницу...
Он пошел к рубке, тихо сказав:
- Постерегите... как бы, чего доброго, в воду не прыгнул...
- А -жалко парня!.. -сказал Бобров, посмотрев вслед ему.
- Никто в дурости его не повинен!.. -хмуро ответил Резников.
- Яков-то...- кивнув головой вслед Маякину, шёпотом сказал Зубов.
- Что Яков? Он тут не проиграл...
- Н -да -а... он теперь... опечет!..
Их тихий смех и шёпот сливались со вздохами машины и, должно быть, не достигали до слуха Фомы. Он неподвижно смотрел пред собой тусклым взглядом, и только губы у него чуть вздрагивали...
- Сын к нему явился...- шептал Бобров.
- Я его знаю, сына-то, - сказал Ящуров. - Встречал в Перми...
- Что за человек?
- Деловой... Большим орудует делом в Усолье...
- Стало быть - этот Якову не нужен... Н -да... вон оно что!
- Глядите - плачет!
- О?
Фома сидел, откинувшись на спинку стула и склонив голову на плечо. Глаза его были закрыты, и из-под ресниц одна за другой выкатывались слезы. Они текли по щекам на усы... Губы Фомы судорожно вздрагивали, слезы падали с усов на грудь. Он молчал и не двигался, только грудь его вздымалась тяжело и неровно. Купцы посмотрели на бледное, страдальчески осунувшееся, мокрое от слез лицо его с опущенными книзу углами губ и тихо, молча стали отходить прочь от него...