На завалинке одной полуистлевшей избы сидел пожилой крестьянин и, видимо, горевал.
- О чем ты скучаешь? - спросил я его.
- Да все об колхозе! - сказал крестьянин.
- А чего же о нем скучать-то?
- Да как же не горевать, когда у всех есть, а у нас нету! Все уж давно организованы, а мы живем как анчутки! Нам так убыточно!
- А тебе очень в колхоз охота?
- Страсть! - искренно ответил крестьянин.
Либо он обманывал меня, либо я был дурак новой жизни. Я постоял в неизвестности и отошел посмотреть на местный капитализм. Он заключался в дворах, непримиримо желавших стать поместьями, и в слабых по виду людях, только устно тосковавших по колхозу, а на самом деле, может быть, мечтавших о ночной чуме для всех своих соседей, дабы наутро каждому стать единственным хозяином всего выморочного имущества. Но, с другой стороны, на завалинках сидели горюны о колхозном строительстве, а самого колхоза не было. Стало быть, здесь существовала какая-то серьезная загадка. Поэтому я ходил и исследовал, будучи весь начеку.
Вечером я попал и избу-читальню, узнав за весь день лишь одно - что все хотят в колхоз, а колхоз не учреждается. В избе-читальне стояло пять столов, за которыми заседали пять комиссий по организации колхоза. На стенах висели названия комиссий: "уставная", "классово-отбороч-ная", "инвентарная", "ликвидационно-кулацкая и, наконец, "разъяснительно-добровольческая".
Послушав непрерывную работу этих комиссий, я понял, что такого большого количества глупых людей, собранных в одном месте, быть не может. Стало быть, в комиссиях сидели подкулацкие деятели, желавшие умертвить колхозное живое начало в бесконечных, якобы подготовительных, бюрократических хлопотах. Я поговорил с председателем "разъяснительно-добровольческой" комиссии - мне хотелось узнать, в чем заключается его работа.
- Боимся, чтобы принуждения не было: развиваем добровольчество! сообщил председатель.
- Развили уже, или не удается? - спросил я.
- Как вам сказать? Конечно, знамя массовой разъяснительной работы мы держим высоко, но кто его знает, а вдруг единоличники еще не убедились! Перегнуть ведь теперь никак нельзя, приходится держать курс на святое чувство убедительности.
Мне показалось, что председатель несколько скрытный человек.
- Давно работают ваши комиссии?
- Да уж четвертый месяц. Зимой-то мы не управились организоваться, а теперь ведем массовую кампанию.
Окружающие комиссии что-то тихо писали, а мужики заунывно ожидали колхоза на завалинах. Один из таких ожидальцев пришел потом к председателю комиссии для дачи сведений. Его спросили:
- Чувствуешь желание коллективизации?
- Еще бы! - ответил крестьянин.
- А отчего же ты чувствуешь?
- От безлошадности. Ты ведь, - обратился он к председателю, - мне исполу пашешь, а вон лошадиная бригада исполу и пашет, и сеет, и зерно на двор везет. Только та лошадиная колонна на колхозы работает, а на нас не управляется.
