Роберт Рожественский. Отлив

 
Как будто бы обидевшись на берег,
от берега
отходит
океан.
Отлив…
         Песок прочнеет и грубеет.
И выплывают, словно на экран,
в остатках пены —
                  банка из под сока,
обрывок сети,
скользкая доска,
стеклянный шар,
раскосая красотка
на потемневшей крышке сундучка.
Монета, —
будто чьё-то подаянье.
Пластмассовый индеец на арбе…
 
 
Постой!
И это
      было
           в океане?!
Всё это
океан
носил в себе?!
И выкинул?
           И вспоминать не хочет?
И задавать вопросов не велит?…
Ага-а-а!
Попался старый барахольщик!
Великий?
Ты не так уж и велик!
Во мне ведь тоже — всякое.
Любое.
Про что у нас воспитанно молчат.
Теперь сравниться я могу с тобою!
Хоть в слабости.
Хоть в этих мелочах.
Хоть в чём-нибудь.
Хоть в самом окаянном!..
 
 
Я вдруг переиначил
жизнь
свою.
Уже судьёй
           стою над океаном.
Красиво и рассеяно стою.
Мне хорошо.
Я — в гневе.
Я караю.
Я —
как всесильный бог —
                     нетерпелив…
Что океану!
Океан —
        бескраен.
Он занят.
Начинается
           прилив…
 

   [1971–1973]