Роберт Рожественский. Коррида в Лиме

 
А бык играл с людьми
в расцвеченном овале.
Один из тех
            восьми,
которых убивали…
О, как прекрасна кровь,
когда она —
чужая!..
Занятною игрой
орущих
       потешая,
бык
злиться не хотел.
А публика дурела!
И бёдрами вертел
проворненький тореро.
На пальчики вставал.
Силён.
Самоуверен.
Бык
    недоумевал,
Но притворялся зверем…
Не сладко
          попадать
В такую передрягу.
Зачем
      ему бодать
замызганную тряпку?!
Чуть-чуть левей бы:
                    — На!!
На!! —
если хочешь крови…
Но у того —
            жена.
А может, даже
кроме —
мальчишка.
Карапуз.
Рыданьями
          разбудят…
И бык решился:
пусть!
Всё будет так,
               как будет.
Сопящая гора.
Накатится —
            раздавит.
Он знал:
идёт игра.
Подразнят —
            и отстанут!
Поэтому —
щадил.
Играл с людьми
               в охотку…
Не сразу ощутил
клинок,
        вошедший в холку…
И на песок осел.
В малиновую тьму.
И прогудел
совсем
по-деревенски:
               "Му-у-у…"
Он умирал,
пока
хлестала кровь из раны
на впалые бока…
 
 
Убили…
Рады?
 

   [1965–1968]