Петр Первый. Книга 2. Странца 048
У крыльца загрохотала карета, подъезжали гости.
.. . . . . . . . . . . . .
Глядя по гостю, Иван Артемич или встречал его наверху, в дверях, выпятя живот в шелковом камзоле, то спускался на самое крыльцо. Князя Романа Борисовича, подъехавшего в карете с холопами на запятках, встретил на середине лестницы, - добродушно хлопнул его рукой в руку. За князем Романом поскакали по чугунным ступенькам, подобрав юбки, Антонида, Ольга и Наталья. Иван Артемич, пропустив Наталью вперед, обшарил взором, - девица весьма спелая.
Буйносовы девы шумно сели посреди гостиной у стола. Хватая Саньку за голые локти, затараторили о сущих пустяках. Почтенные гости - президент Митрофан Шорин, Свешников, Момонов, - чтобы не наступать на девичьи шлепы, подались к печке и оттуда косились из-под бровей: "Все это, конечно, так: воля царская - тянуться за Европой, а добра большого не жди таскать по домам девок".
Санька показывала только что привезенные из Гамбурга печатные листы - гравюры - славных голландских мастеров. Девы дышали носами в платочки, разглядывая голых богов и богинь... "А это кто? А это чего у него? А это она что? Ай!"
Санька объясняла с досадой:
- Это мужик, с коровьими ногами - сатир... Вы, Ольга, напрасно косоротитесь: у него - лист фиговый, - так всегда пишут. Купидон хочет колоть ее стрелой... Она, несчастная, плачет, - свет не мил. Сердечный друг сделал ей амур и уплыл - видите - парус... Называется - "Ариадна брошенная"... Надо бы вам это все заучить. Кавалеры постоянно теперь стали спрашивать про греческих-то богов. Это - не прошлый год... А уж с иноземцем и танцевать не ходите...
- Мы бы заучили, - книжки нет... От батюшки полушки не добьешься на дело, - сказала Антонида. Рябоватая Ольга от досады укусила кружево на рукаве. Санька вдруг обняла Наталью за плечи, шепнула что-то. Круглолицая, русоволосая Наталья залилась зарей...
Смирно, почтительно в гостиную вошел Артамоша, - в коричневом немецком платье, худощавый, похожий на Саньку, но темнее бровями, с пушком на губе, с глазами облачного цвета. Санька ущипнула Наталью, чтобы взглянула на брата. От смущения дева низко опустила голову, выставила локти, - не повернуть...
Артамоша поясно поклонился почтенным гостям и подошел к сестре. Санька, поджав губы, коротко присев, - скороговоркой:
- Презанте мово младшего брата Артамошу.
Девы лениво покивали высокими напудренными прическами. Артамон по всей науке попятился, потопал ногой, помахал рукой, будто полоская белье. Санька представляла: "Княжна Антонида, княжна Ольга, княжна Наталья". Каждая дева, поднявшись, присела, - перед каждой Артамон пополоскал рукой. Осторожно сел к столу. Зажал руки между коленями. На скулах загорелись пятна. С тоской поднял глаза на сестру. Санька угрожающе сдвинула брови.
- Как часто делаете плезир? - запинаясь, спросил он Наталью. Она невнятно прошептала. Ольга бойко ответила:
- Третьего дня танцевали у Нарышкиных, три раза платья меняли. Такой сюксе, такая жара была. А вас отчего никогда не видно?
- Молод еще.
Санька сказала:
- Батюшка боится - забалуется. Вот женим, тогда пускай... Но танцевать он ужасно ловкий... Не глядите, что робеет... Ему по-французски заговорить, - не знаешь, куда глаза девать.
Почтенные гости с любопытством поглядывали на молодежь... "Ну, ну, детки пошли!" Митрофан Шорин спросил у Бровкина:
- Где сынка-то обломал?
- Учителя ходят, нельзя, Митрофан Ильич: мы на виду... Родом не взяли, другим надо брать...
- Верно, верно... Приходится из щелей-то вылезать...
- И государь обижается: что же, говорит, деньги лопатой гребешь, так уж лезь из кожи-то...
- Само собой. Расходы эти оправдаются.
- Санька мне одна чего стоит. Но бабенка - на виду.
- Бабочка бойкая. Только, Иван Артемич, ты посматривай, как бы...
- Конечно, ее можно плеткой наверх загнать - сидеть за пяльцами, - помолчав, задумчиво ответил Иван Артемич.
.. . . . . . . . . . . . .
Глядя по гостю, Иван Артемич или встречал его наверху, в дверях, выпятя живот в шелковом камзоле, то спускался на самое крыльцо. Князя Романа Борисовича, подъехавшего в карете с холопами на запятках, встретил на середине лестницы, - добродушно хлопнул его рукой в руку. За князем Романом поскакали по чугунным ступенькам, подобрав юбки, Антонида, Ольга и Наталья. Иван Артемич, пропустив Наталью вперед, обшарил взором, - девица весьма спелая.
Буйносовы девы шумно сели посреди гостиной у стола. Хватая Саньку за голые локти, затараторили о сущих пустяках. Почтенные гости - президент Митрофан Шорин, Свешников, Момонов, - чтобы не наступать на девичьи шлепы, подались к печке и оттуда косились из-под бровей: "Все это, конечно, так: воля царская - тянуться за Европой, а добра большого не жди таскать по домам девок".
Санька показывала только что привезенные из Гамбурга печатные листы - гравюры - славных голландских мастеров. Девы дышали носами в платочки, разглядывая голых богов и богинь... "А это кто? А это чего у него? А это она что? Ай!"
Санька объясняла с досадой:
- Это мужик, с коровьими ногами - сатир... Вы, Ольга, напрасно косоротитесь: у него - лист фиговый, - так всегда пишут. Купидон хочет колоть ее стрелой... Она, несчастная, плачет, - свет не мил. Сердечный друг сделал ей амур и уплыл - видите - парус... Называется - "Ариадна брошенная"... Надо бы вам это все заучить. Кавалеры постоянно теперь стали спрашивать про греческих-то богов. Это - не прошлый год... А уж с иноземцем и танцевать не ходите...
- Мы бы заучили, - книжки нет... От батюшки полушки не добьешься на дело, - сказала Антонида. Рябоватая Ольга от досады укусила кружево на рукаве. Санька вдруг обняла Наталью за плечи, шепнула что-то. Круглолицая, русоволосая Наталья залилась зарей...
Смирно, почтительно в гостиную вошел Артамоша, - в коричневом немецком платье, худощавый, похожий на Саньку, но темнее бровями, с пушком на губе, с глазами облачного цвета. Санька ущипнула Наталью, чтобы взглянула на брата. От смущения дева низко опустила голову, выставила локти, - не повернуть...
Артамоша поясно поклонился почтенным гостям и подошел к сестре. Санька, поджав губы, коротко присев, - скороговоркой:
- Презанте мово младшего брата Артамошу.
Девы лениво покивали высокими напудренными прическами. Артамон по всей науке попятился, потопал ногой, помахал рукой, будто полоская белье. Санька представляла: "Княжна Антонида, княжна Ольга, княжна Наталья". Каждая дева, поднявшись, присела, - перед каждой Артамон пополоскал рукой. Осторожно сел к столу. Зажал руки между коленями. На скулах загорелись пятна. С тоской поднял глаза на сестру. Санька угрожающе сдвинула брови.
- Как часто делаете плезир? - запинаясь, спросил он Наталью. Она невнятно прошептала. Ольга бойко ответила:
- Третьего дня танцевали у Нарышкиных, три раза платья меняли. Такой сюксе, такая жара была. А вас отчего никогда не видно?
- Молод еще.
Санька сказала:
- Батюшка боится - забалуется. Вот женим, тогда пускай... Но танцевать он ужасно ловкий... Не глядите, что робеет... Ему по-французски заговорить, - не знаешь, куда глаза девать.
Почтенные гости с любопытством поглядывали на молодежь... "Ну, ну, детки пошли!" Митрофан Шорин спросил у Бровкина:
- Где сынка-то обломал?
- Учителя ходят, нельзя, Митрофан Ильич: мы на виду... Родом не взяли, другим надо брать...
- Верно, верно... Приходится из щелей-то вылезать...
- И государь обижается: что же, говорит, деньги лопатой гребешь, так уж лезь из кожи-то...
- Само собой. Расходы эти оправдаются.
- Санька мне одна чего стоит. Но бабенка - на виду.
- Бабочка бойкая. Только, Иван Артемич, ты посматривай, как бы...
- Конечно, ее можно плеткой наверх загнать - сидеть за пяльцами, - помолчав, задумчиво ответил Иван Артемич.