Петр Первый. Книга 2. Странца 103
- Извольте ответить, - сказал он, так же глядя поверх Алешкиной головы, - где другие роты полка? Где полковник фон Шведен?
- Ниже по реке вразброс стоят, господин генерал...
Меньшиков с той же кривой усмешкой покачал головой, Петр только насупился.
Оба они, - саженного роста, - пошли по кольям жнивья к выстроенной карее. Не вытаскивая руки из карманов, Петр будто рассеянно оглядывал серые, худые лица солдат, исковерканные непогодой, скверно свалянные шляпы, потрепанные кафтаны, тряпки, опорки на ногах. Одни только прапорщики-иноземцы вытягивались молодцевато. Так стояли долго перед cтроем, Петр, - дернув вверх головой:
- Здорово, ребята!..
Прапорщики яростно обернулись к линии. По рядам пошло нестройно:
- Желаем здравия, господин бомбардир.
- У кого жалобы? - Петр подошел ближе.
Солдаты молчали. Прапорщики (рука - на отнесенной вбок трости, левый ботфорт - вперед) воткнулись глазами в царя. Петр повторил резче:
- У кого жалобы, выходи, не бойся.
Кто-то вдруг глубоко вздохнул - всхлипом (Алексей увидал Голикова: у него мушкет ходил в руках, но справился, смолчал).
- Завтра пойдем на Нарву. Трудов будет много, ребята. Сам свейский король Каролус идет навстречу. Надо его одолеть. Отечества отдать нам не мочно. Здесь - Ям-город, Иван-город, Нарва, - вся земля до моря наше бывшее отечество. Скоро одолеем и скоро отдохнем на зимних станах. Понятно, ребята?
Строго выпучился. Солдаты молча глядели на него. Чего уж понятнее. Один мрачный голос из рядов прохрипел: "Одолеем, на это людей хватит". Меньшиков сейчас же шагнул вперед, всматриваясь - кто сказал? (У Алексея упало сердце: сказал Федька Умойся Грязью, самый ненадежный солдатешка.)
- Господин капитан... (Алексей подскочил.) За порядок в роте благодарствую тебя... В остальном - не виноват. Извольте выдать людям по тройной чарке водки.
Петр пошел к повозке, опустив голову. Меньшиков моргнул Алексею (на этот раз изволил признать старого друга), выпростал из мехового плаща холеную руку, похлопал Алешку и, - нагнувшись к уху:
- Петр Алексеевич - ничего, доволен. У тебя не то, что у других... Отличись под Нарвой - в подполковники махнешь... Ивана Артемича видел в Новгороде, - приказал тебе кланяться...
- Спасибо вам, Александр Данилович...
- Счастливо! - Подхватив спереди плащ, Меньшиков рысью догнал Петра. Сели в повозку - поехали берегом туда, где река, отражавшая холодное небо, загибала за еловый лес.
.. . . . . . . . . . . .
Верстах в двух от Нарвы по течению реки, через два рукава Наровы, огибающие длинный и топкий остров Кампергольм, был наведен плавучий мост. По нему прошли конные полки Шереметьева и двинулись на ревельскую дорогу - чинить над неприятелем промысел. За ними на левый берег перешли части дивизии Трубецкого. В версте перед каменными бастионами Нарвы они огородились обозом. Нарвский гарнизон не препятствовал переправе, - видимо, за малочисленностью боялись выйти в открытое поле.
Двадцать третьего сентября все головное войско, свернув с ямгородской дороги, вышло на холмистую равнину и в виду приземистых, поросших травою башен Иван-города, - бывшей некогда твердыни Ивана Грозного, - и голубоватых - за рекой - островерхих кирок и черепичных крыш Нарвы двинулось к острову Кампергольм и начало переправу по зыбким мостам через мутную и быструю реку.
День был тихий. Солнце - неяркое, скудное. На кирпичных церквах Нарвы и Иван-города дребезжали набатные колокола.
К мостам по широко разъезженной песчаной дороге валили без строя солдаты; стрельцы в ненавистных Петру колпаках с лисьими опушками; изломанные, кое-как связанные телеги с бочонками, кулями, ящиками, с прозеленевшими караваями хлеба; мужики-возчики, вконец оборванные за дорогу, хлестали по тощим лошаденкам, влезавшим через силу в мочальные хомуты; проплывало знамя, прикрученное к древку, или значок на пике, или банник на плече у пушкаря, потерявшего свою часть; постукивая тростью по головам, протискивался верховой офицер, закинувший плащ за плечо; с гиком проскакал боярский сын в распахнутой шубе поверх дедовской кольчуги, и за ним подпрыгивали на клячах его люди - как бочки - в кафтанах из стеганого войлока, с татарскими луками и саадаками за спиной...
- Ниже по реке вразброс стоят, господин генерал...
Меньшиков с той же кривой усмешкой покачал головой, Петр только насупился.
Оба они, - саженного роста, - пошли по кольям жнивья к выстроенной карее. Не вытаскивая руки из карманов, Петр будто рассеянно оглядывал серые, худые лица солдат, исковерканные непогодой, скверно свалянные шляпы, потрепанные кафтаны, тряпки, опорки на ногах. Одни только прапорщики-иноземцы вытягивались молодцевато. Так стояли долго перед cтроем, Петр, - дернув вверх головой:
- Здорово, ребята!..
Прапорщики яростно обернулись к линии. По рядам пошло нестройно:
- Желаем здравия, господин бомбардир.
- У кого жалобы? - Петр подошел ближе.
Солдаты молчали. Прапорщики (рука - на отнесенной вбок трости, левый ботфорт - вперед) воткнулись глазами в царя. Петр повторил резче:
- У кого жалобы, выходи, не бойся.
Кто-то вдруг глубоко вздохнул - всхлипом (Алексей увидал Голикова: у него мушкет ходил в руках, но справился, смолчал).
- Завтра пойдем на Нарву. Трудов будет много, ребята. Сам свейский король Каролус идет навстречу. Надо его одолеть. Отечества отдать нам не мочно. Здесь - Ям-город, Иван-город, Нарва, - вся земля до моря наше бывшее отечество. Скоро одолеем и скоро отдохнем на зимних станах. Понятно, ребята?
Строго выпучился. Солдаты молча глядели на него. Чего уж понятнее. Один мрачный голос из рядов прохрипел: "Одолеем, на это людей хватит". Меньшиков сейчас же шагнул вперед, всматриваясь - кто сказал? (У Алексея упало сердце: сказал Федька Умойся Грязью, самый ненадежный солдатешка.)
- Господин капитан... (Алексей подскочил.) За порядок в роте благодарствую тебя... В остальном - не виноват. Извольте выдать людям по тройной чарке водки.
Петр пошел к повозке, опустив голову. Меньшиков моргнул Алексею (на этот раз изволил признать старого друга), выпростал из мехового плаща холеную руку, похлопал Алешку и, - нагнувшись к уху:
- Петр Алексеевич - ничего, доволен. У тебя не то, что у других... Отличись под Нарвой - в подполковники махнешь... Ивана Артемича видел в Новгороде, - приказал тебе кланяться...
- Спасибо вам, Александр Данилович...
- Счастливо! - Подхватив спереди плащ, Меньшиков рысью догнал Петра. Сели в повозку - поехали берегом туда, где река, отражавшая холодное небо, загибала за еловый лес.
.. . . . . . . . . . . .
Верстах в двух от Нарвы по течению реки, через два рукава Наровы, огибающие длинный и топкий остров Кампергольм, был наведен плавучий мост. По нему прошли конные полки Шереметьева и двинулись на ревельскую дорогу - чинить над неприятелем промысел. За ними на левый берег перешли части дивизии Трубецкого. В версте перед каменными бастионами Нарвы они огородились обозом. Нарвский гарнизон не препятствовал переправе, - видимо, за малочисленностью боялись выйти в открытое поле.
Двадцать третьего сентября все головное войско, свернув с ямгородской дороги, вышло на холмистую равнину и в виду приземистых, поросших травою башен Иван-города, - бывшей некогда твердыни Ивана Грозного, - и голубоватых - за рекой - островерхих кирок и черепичных крыш Нарвы двинулось к острову Кампергольм и начало переправу по зыбким мостам через мутную и быструю реку.
День был тихий. Солнце - неяркое, скудное. На кирпичных церквах Нарвы и Иван-города дребезжали набатные колокола.
К мостам по широко разъезженной песчаной дороге валили без строя солдаты; стрельцы в ненавистных Петру колпаках с лисьими опушками; изломанные, кое-как связанные телеги с бочонками, кулями, ящиками, с прозеленевшими караваями хлеба; мужики-возчики, вконец оборванные за дорогу, хлестали по тощим лошаденкам, влезавшим через силу в мочальные хомуты; проплывало знамя, прикрученное к древку, или значок на пике, или банник на плече у пушкаря, потерявшего свою часть; постукивая тростью по головам, протискивался верховой офицер, закинувший плащ за плечо; с гиком проскакал боярский сын в распахнутой шубе поверх дедовской кольчуги, и за ним подпрыгивали на клячах его люди - как бочки - в кафтанах из стеганого войлока, с татарскими луками и саадаками за спиной...