Денисов, как ему было указано, сел к столу, не морщась, но лишь у самого носа отмахиваясь от табачного дыма, сказал честно, светло глядя в глаза:
- Милостивый государь, Петр Алексеевич... Начинали мы дело на диком месте, - сходился сюда темный народ, всякие люди. Иных лаской в повиновение приводили, а иных и страхом. Пужали тобой, - прости, было... В большом начинании не без промашки. Было всякое, и такое, что и вспоминать не стоит...
- А теперь что делается? - спросил Петр.
- Теперь, милостивый государь, хозяйство наше стоит прочно. Пашни общей расчищено свыше пятисот десятин да лугов столько же. Коровье стадо - сто двадцать голов. Рыбные ловли и коптильни, кожевни и валяльни. Свое рудное дело. Рудознатцы и кузнецы у нас такие, что и в Туле нет...
Петр Алексеевич уже без усмешки переспрашивал, - в каких местах какие руды? Узнав, что железо - по берегам Онего-озера, и даже близ Повенца есть место, где из пуда руды выплавляют полпуда железа, - задымил трубкой:
- Так чего же вы, беспоповцы, от меня хотите?
Денисов, подумав, ответил:
- Тебе, милостивый государь, для войска нужно железо. Укажи, - поставим, где удобнее, плавильные печи и кузницы. Наше железо - лучше тульского и обойдется дешевле... Акинфий Демидов на Урале считает по полтинничку...
- Врешь, по тридцати пяти копеек...
- Что ж, и мы по тридцати пяти посчитаем. Да ведь Урал далеко, а мы - близко... Тут и медь есть. Строевые мачтовые леса под Повенцом, на Медвежьих горах, - по сорока аршин мачты, звенит дерево-то... Будет Нева твоя, плоты станем гнать в Голландию. Одного боимся - попов с подьячими... Не надо нам их... Прости меня, говорю, как умею... Оставь нас жить своим уставом... Страх-то какой!.. В обители третий день все работу побросали, обрядились в саваны, поют псалмы... Скотина не поена, не кормлена - ревет в хлевах. Пошлешь нам попа с крыжом, с причастием, - все разбегутся - куда глаза глядят... Разве удержишь... Народ все пытаный, ломаный. Уйдут опять в глушь, и дело замрет...
- Чудно, - сказал Петр. - А много у вас народа в обители?
- Пять тысяч работников мужска и женска пола, да престарелые на покое, да младенцы...
- И все до одного вольные?
- От неволи ушли...
- Ну что ж мне с вами делать? Ладно, снимайте саваны... Молитесь двумя перстами, хоть одним, - платите двойной оклад со всего хозяйства...
- Согласны, со всей радостью...
- В Повенец пошлете мастеров - лодочников добрых. Мне нужны карбасы и йолы, судов пятьсот...
- Со всей радостью...
- Ну, выпей мое здоровье, Андрей Денисов. - Петр налил из жестяного штофа водки полную чарку, поднес с наклонением головы. Денисов побледнел. Светлые глаза метнулись. Но - достойно встал. Широко, медленно, прижимая два перста, перекрестился. Принял стопку. (Петр пронзительно глядел на него.) Выпил до капли. Сняв скуфью, вытер ею красные губы.
- Спасибо за милость.
- Закуси дымом.
Петр протянул ему трубку - обмусоленным чубуком вперед. Теперь у Денисова в глазах мелькнула усмешка, - не дрогнув, взял было трубку. Петр отстранил ее.
- А места... (Сказал, будто ничего и не было.) А места, где найдете руду, и земли кругом, сколько потребуется, обмеряйте и ставьте столбы. О сем пишите в Москву - Виниусу. Я ему скажу, чтобы с промыслов и плавильных печей пошлины не брать лет десять... (Денисов поднял брови.) Маловато? Пятнадцать лет не будем брать пошлины. О цене на железо договоримся. Начинайте работать - не мешкая. Понадобятся люди, или еще какая нужда, - пиши Виниусу... Денег не просите... Выпей-ка еще стопку, святой человек...
.. . . . . . . . . . . .
В конце сентября, в непогожие дни, три войска, соединясь на берегах Назии, двинулись к Нотебургу. Древняя крепость стояла на острову посреди Невы, у самого выхода ее из Ладоги. Судам можно было попадать в реку по обоим рукавам мимо крепости не иначе, как саженях в десяти от бастионов, под жерлами пушек.
